Измена. Простить, отпустить, отомстить? - Каролина Шевцова
Глава 56
Все что происходило со мной, и радовало и изматывало одновременно. Казалось, что долгий, тягучий сон закончился, и я проснулась. Реальность выглядела… по-разному.
Иногда хреново. В такие дни я запиралась в ванной – чужой и холодной – и рыдала, стараясь не потревожить всхлипами Тому. Потом, проплакавшись, куталась в ту самую пижаму с корги и плелась спать, чтобы во сне увидеть себя, наконец, счастливой. Но так было не всегда. Случались и хорошие дни. Например, когда я убедила взрослую и состоятельную женщину не делать аборт. Показаний для этого у нее не было, кроме убеждений, что после тридцати пяти рожать стыдно. Мы долго разговаривали, не о беременности, а просто так, о жизни, и в итоге она взяла время на подумать, не стала записываться на «экзекуцию» прямо сейчас. Я уже и забыла о нашей встрече, как через пару недель она снова пришла ко мне. Без записи, просто вклинилась между двумя девочками и, пока те пыхтели и пререкались друг с другом, протянула мне снимок УЗИ.
- Смотрите, Анастасия Борисовна, у него мой профиль. Красивый, правда?
На черно-белом кадре барахтался крошечный головастик, еще не ребенок, но уже человек.
- Ваша первая фотосессия, - я вернула женщине снимок и она бережно, как самое ценное сокровище, спрятала его обратно в папку.
- Спасибо, - я смогла прочитать это по губам. А потом она робко улыбнулась, и я не смогла сдержать себя от ответной улыбки.
Или вот. Однажды мы с Томой отменили все дела и просто остались дома, чтобы лежать под пледом и пересматривать Леди Баг.
- Может узнаем, чем все закончилось, - предложила я тогда.
Тамара поджала губы и отвернулась. Худые плечи тяжело опустились вниз.
- Тимур обещал посмотреть последние серии со мной.
- Зайка, - только и смогла ответить я. И, прижав хрупкое тельце к себе, прошептала: - я тоже по нему скучаю.
Она плакала, а я старалась утешить ее какими-то бестолковыми словами. Что-то спрашивала, о чем-то рассказывала, не про Тимура, этого бы я не выдержала, а так, просто. Корейские мальчики из поп группы, вполне себе славянские одноклассники из школы, любимый десерт, стрельба из арбалета, мечта стать визажистом или управлять собственным самолетом. В голове моей дочери было намешано столько всего, что я до сих пор не понимала, как это все умещается в одной маленькой девочке. А главное, как я могла не замечать, какой интересной и взрослой стала Тома.
Узнавать своих детей стало так же волнительно, как и узнавать себя. Знакомиться с этой странной женщиной из отражения в зеркале.
Выяснилось, что я и правда люблю спорт. Только не тренажерный зал, а бассейн, куда старалась ходить пару раз в неделю до начала работы. Еще страннее оказалось, что я на самом деле не люблю борщ. Готовлю его изумительно, и даже с закрытыми глазами могу сварить кастрюлю ценного эликсира, чтобы оставить его киснуть в холодильнике. Тома предпочитала простой куриный суп, а я довольствовалась горячим бульоном с сухариками. И такая мелочь, но как же важно узнать о себе это.
Как и то, что я не хочу носить платья. И спортивные трикотажные толстовки, которыми был набит мой гардероб. Куда комфортней всего этого я ощущаю себя в костюмах. Изысканных, сшитых по моим же лекалам, плотных и теплых или тонких льняных – оказывается я просто обожала надевать на себя эту нарочито брутальную, почти мужскую одежду. Еще больше мне нравилось прятать под массивным пиджаком тонкое кружевное белье, прозрачное на свету, невесомое и баснословно дорогое. Раньше подобные комплекты значились для меня «праздничными», теперь же я носила эти произведения искусства каждый день.
Проснулась, есть где жить, есть где работать, дети целы, приставы не стоят под дверью, все зубы на месте – чем не праздник? Так что натягиваем что-то развратно-прекрасное и вперед – покорять высокую гору под названием жизнь. Главное вовремя увернуться от летящего вниз валуна в лице Савранского.
Мой пока еще муж примчал ко мне домой сразу после получения документов на развод. Он буравил меня злым взглядом и пускал из носа пар, как молодой бычок на первом родео. Как назло в тот день я была в алом брючном костюме, при виде которого, лицо Савранского хищно вытянулось. Он цокнул копытом и пропыхтел:
- Настя, ты не хочешь объясниться?!
Если честно, то как-то не очень. Вроде уже все обсудили, но нет, так и тянет бывшего на интеллектуальные беседы. Оценив безумное выражение лица Кеши и то, насколько тонки стены у нас в доме, я решила пригласить таки мужа в квартиру. Не хочется начинать знакомство с соседями нашей бразильской сагой.
Савранский молча прошел за мной на кухню и сел на предложенный стул.
- Почему я получаю от тебя бумаги на развод?! Что еще за юрист? Зачем делать это по почте, неужели ты не могла обойтись без этой своей театральщины и просто поговорить?! – Он воинствующе сцепил руки в замок на груди, но увидев мою улыбку, смутился: - Настька, ты чего ржешь? Ты в порядке?
Если смерч с вращающимися в жерле домами, фургонами и трансформаторской будкой можно назвать порядком, то да, я в нем. На задворках сознания на безумной скорости проносятся воспоминания, лица, фразы. В этом потоке трудно что-либо рассмотреть, невозможно затормозить и подумать. Мысль в голове одна и та глупая.
- На этой кухне мы с тобой еще не срались, - давясь от смеха, прошипела я. – С почином, Савранский!
Кеша удивленно моргнул.
- А разве мы с тобой срались на той кухне? Мне казалось, мы просто беседовали.
- Ага. От наших бесед посуда об стены билась! - Снова прыснула я. Все это невероятно смешно, хотя должно быть грустно!
- Просто мы с тобой эмоциональные люди. Такой темперамент, но ведь было и весело, - с обидой в голосе парировал Кеша.
Я даже остановилась на секунду. Слезы в глазах высохли, а лицо перестало кривить в улыбке, до того серьезным звучал голос моего мужа. Он что, не шутит?
- Какое именно веселье ты имеешь ввиду? То, что случилось после первой измены? После второй? Или там, в промежутках?
Кеша поморщился:
- Насть, давай не будем вспоминать ни Женю ни Тимура, было и было, считай что мы сравняли счет.
Я закричала так, что Савранский отшатнулся:
- Какой на фиг счет, Пелле? Кому ты голы забиваешь, придурок?!
