Искусство и наука - Джон Рескин
49. Я опасаюсь, что мне незачем говорить вам, что у птицы нет никакой подобной цели. Я говорю, что опасаюсь, потому что мне гораздо больше хотелось бы ввести вас в заблуждение, приписывая низшим животным слишком много, чем слишком мало, ума. Но я предполагаю, что единственная ошибка, в которую вы при современных условиях естествознания склонны впасть, состоит в предположении, что снегирь есть просто механический агломерат нервных нитей, прикрытый перьями в силу хронической накожной сыпи и побуждаемый гальваническим стимулом к собиранию ломоноса.
50. Предполагая это, вы, повторяю, впали бы в гораздо большее и более постыдное заблуждение, чем если б приписали снегирю самое сознательное соперничество с самыми красивыми готическими рисунками Дж. Стрита. Птица обладает такой степенью эмоции, таким размером знаний и такою силою искусства, какие необходимы для ее счастья; она, вероятно, нашла, что стебли ломоноса более легки и гибки, чем все другие, какие она могла добыть, а вилообразное разветвление их вполне пригодно для сетчатого плетения. Она, естественно, расположила эти разветвления снаружи, потому что нуждалась в мягкой поверхности для основания или для дна гнезда; и красота результата зависела больше от цветов, чем от птицы.
51. Тем не менее я уверен, что если б вы видели гнездо, а тем более, если б вы присутствовали при постройке гнезда, то у вас явилось бы сильное желание выразить ваше удивление архитектору; и если Вордсворт или какая-нибудь другая простая и добрая личность могла желать даже из любви к маленькому цветочку:
Чтоб этой горе ведомы были маргаритки И красота их звездоподобной тени, отбрасываемойНа гладкую поверхность этого голого камня, —
то тем более вам захотелось бы сообщить вашу симпатию блестящему маленькому строителю гнезда и пояснить ему на основании принципов искусства, какую красивую вещицу он строит.
52. Разве вам никогда не случалось не быть в состоянии разъяснить некоторым из лучших и наиболее мудрых художников, какие красивые вещицы они делают, и разве вы при этом не замечали, что самое совершенство их искусства состоит в том, что они так мало знают об этом?
Случалось ли это с вами или нет, но уверяю вас, что это так. Величайшие художники, правда, иногда снисходят до научного обоснования, работают отчасти систематически над своими произведениями, подобно обыкновенным людям, и пользуются даже преимуществом больше, чем птицы, наслаждаться своими произведениями; но редко, заметьте, тем, что оно красиво сделано, а очень часто тем чувством, которое мы можем приписать и снегирю, а именно, сознанием, что вещь, сделанная ими красиво или безобразно, не могла быть иначе сделана; что они не могли иначе сделать ее, и благодарны за то, что она вышла не хуже. И, наверное, они в своих произведениях не находят того восторга, который доставляют другим.
53. Но, оставляя специальную наивность хороших художников в стороне, позвольте спросить вас, нельзя ли пожелать, чтоб это-го рода наивность была обща всему роду человеческому и чтобы все мы делали то человеческое дело, которое казалось бы существам, выше нас стоящим, гораздо лучше, чем нам самим. Почему бы наши гнезда не казались бы ангелам такими же интересными вещами, какими гнезда снегирей кажутся нам?
Вы, вероятно, ухмыльнетесь и содрогнетесь при таком дерзком предположении. Но мне оно кажется единственно скромным. Чтоб мы способны были восхищаться делами ангелов, кажется мне дерзостью, но совсем не дерзко кажется мне предположение, что они способны восхищаться нашими делами.
54. При существующих обстоятельствах сознаюсь, что такой восторг с их стороны кажется мне довольно невероятным. Немыслимо представить себе, чтобы отдельные улицы наших мануфактурных городов или вид наших пригородных вилл были такими вещами, которые могли бы доставлять ангелам приятное зрелище, но мне кажется, что неизбежно мы логически должны прийти к тому заключению, что если мы действительно высшие животные существа, то должны обладать по крайней мере таким же инстинктивным искусством, как и низшие животные, и строить гнезда, вполне для нас подходящие; гнезда, которые, может быть, в глазах высших существ будут казаться прекраснее, чем нам.
55. «Вполне для нас подходящие». Заметьте это выражение, т. е. приличные, пристойные, удобные, удовлетворительные. Мы можем не быть в состоянии воздвигнуть что-нибудь величественное, но, во всяком случае, подобно другим телесным существам, должны быть способны устроить что-нибудь приличное, и наше человеческое преимущество состоит в том, что мы можем предполагать, что на небесах дивятся нашим намерениям.
Мне довольно трудно продолжать то, что я хотел бы высказать, потому что знаю, что вы отчасти думаете, будто я шучу с вами. Действительно, мне самому хочется отчасти улыбнуться, но не потому, что я шучу, а над тем контрастом, который существует между тем, что логически должно быть, и тем, что мы, не шутя, должны признать за действительность. И как велика, как странна та путаница понятий, которая в этом отношении существует в нашем уме! Мы постоянно говорим, что воздвигаем здания во славу Божию и, однако, не смеем открыто сказать, что мы хоть мало-мальски надеемся прославить себя ими в очах Его. И даже допуская, хотя я нисколько не склонен допустить этого, что мы в настоящее время можем прославлять Его делами, соответствующими той человеческой природе, которую Он дал нам, тем не менее сколькими делами, противными этой самой природе, мы оскорбляем Его?
56. Позвольте мне на мгновение вернуться к моей птице и ее гнезду. Даже не восхищаясь и не восторгаясь ее архитектурой, мы можем, однако, вообразить себе, что она и ее супруг, и тот хор, к которому они присоединяют свои голоса, могут только вызывать восторг и наслаждение их пением. В одной из предыдущих лекций я привел жаворонка, как образец художника в области пения, и вспоминая – чего некоторые из вас, надеюсь, не склонны легко забыть – того святого, которому посвящен вчерашний день, я позволю себе прочесть вам дивный отрывок, выражающий то
