Волчья балка - Виктор Иванович Мережко
— Люди Аверьяна?
— Мы вели их до самого особняка. Дальше, как понимаете, ворота закрылись.
— Инструкции он получил?
— В общих чертах. Как говорится, по обстоятельствам. Пока задача конкретная — внедрение.
— Ну и хотя бы какая-нибудь связь с ним есть?
— Никакой. Думаем.
— Вот вы думаете, а хлопца сломают, и все это на нашей совести!
— Будем стараться в ближайшее время выйти на него.
— Что значит, выйти?.. У тебя есть свои люди у Аверьяна?
— Пока никого.
— А чего трындеть?!.. Засунули парня шакалу в глотку, а сами «стараетесь»!
— Есть одно соображение, товарищ майор. Сейчас изложу…
Вторая часть
Когда Глушко-младший подкатил ко двору Гуськовых, пожар все еще бушевал, но уже не с такой силой. Хатенка, собранная из самана, соломы, камыша, сгорела быстро, пожарные из двух машин от души поливали пепелище, соседи пытались хоть что-то вытащить из уцелевшего. Оксана, зареванная и растерянная, металась по двору, бессмысленно и беспорядочно хваталась то за обгоревшую мебель, то кидалась к сараю, где бесилась насмерть перепуганная птица, просила о чем-то пожарных, пробовала забраться за сгоревшие стены, но ее оттаскивали, успокаивали, давали попить воды.
Возле окоченевшего и окровавленного трупа Бату топтались несколько полицейских, что-то записывали, разглядывали, измеряли, один из них бессмысленно таскал по обугленным, еще не до конца остывшим бревнам растерянную овчарку.
Володя старался удерживать мать, чтоб не обожглась, не оступилась, тут же оттаскивал в дальний угол двора ненужные, не до конца сгоревшие черные от копоти вещи, подбегал к пожарным, подсказывал, где еще нужно тушить.
Семен Степанович увидел въехавшего во двор Виталия, пошел навстречу.
— Там делать уже нечего… А с Володей потом поговоришь, — дождался, когда байкер поставит байк, отвел в сторону, чтоб шум на пожарище меньше мешал разговору, с ходу заявил: — К тебе не поедем.
— Почему?
— Не вижу смысла.
— А как же Володя с матерью?
— Заберу к себе.
— А если вас тоже подпалят? — то ли в шутку, то ли всерьез поинтересовался парень.
— Не решатся, — ухмыльнулся гаишник. — Два раза спичку в одно и то же место не кидают.
— Я с отцом поговорил, он согласен всех принять.
Капитан помолчал, задумчиво взглянул на него.
— Я как раз, хлопчик, хотел поговорить о твоем отце.
— Может, не здесь?
— Пока начнем здесь, закончим в другом месте, — помолчал. — Он не боится приглашать меня к себе?
— Сначала опасался, потом я объяснил.
— Опасался чего?.. Буду шмонать, заглядывать во все закутки?
— Если честно, да.
— По-твоему, есть смысл в этом?
— Смысла нет, — искренне ответил байкер. — Отец врать не станет, внучку вашу увезли.
— А ты знаешь, что, когда Наташу выкрали, она звонила из вашего дома? По закрытому номеру.
— Знаю, от Игоря.
— Как, думаешь, кто ей дал трубку, чтоб со мной поговорить?
— Об этом лучше с отцом.
— Тебя спрашиваю. Ты же говоришь, что он у тебя почти святой, невинный.
— Не святой, но многое мне объяснил, — раздраженно ответил Глушко-младший. — Можем поехать прямо сейчас, можем утром.
— Сейчас я буду заниматься этой бедой. Людей устраивать. А пока побеседуем… Или ты спешить на какую-нибудь тусню?
— Ни на какую тусню я не спешу! Я к другу приехал, помочь!
— Сейчас отпущу, — Бурлаков помолчал, прикрыв глаза, чтоб успокоиться, неожиданно спросил: — Отец говорил тебе что-то про наркотики?
— А что он мог мне такого сказать?.. У меня знакомый наркоман. Все знаю.
— Я не про знакомого… Говорил, что в городе есть люди, для которых наркота — серьезный бизнес?
Парень продолжал молчать.
— Нет, даже не серьезный. Главный!.. И не дай бог кто-то решится встать поперек дороги… Убьют, зароют, сгноят, выкорчуют до пятого колена.
— Он с этим завязал.
— И ты поверил?
— Да. У нас был серьезный разговор.
— Не завязал!.. Не сможет! Из этого круга просто так не выскакивают. А если даже решится на такое, я ему не завидую. Дня не проживет… Он по-прежнему в делах с господином Бежецким?
— С Бежецким никаких дел. Он ушел от него.
— Ушел, кто-то другой перехватит. Такие ценные кадры не пропадут.
— Я верю в отца! — с вызовом заявил Виталий. — Вы его совершенно не знаете!
— Не знаю, — согласился Семен Степанович. — А ты нас познакомишь, вот и узнаю. И погутарим по душам.
Подошел с матерью Володя. Оксана от усталости и расстройства едва стояла на ногах, плакала, не переставая, придерживалась за сына.
— Боже, за что же такое наказание?.. Как же теперь жить? Ведь ничего не осталось, все сгорело.
— У меня будете жить, — заявил Бурлаков. — Теперь мы вовсе не чужие люди, — повернулся к Виталику. — Ты, хлопчик, езжай пока домой. Утром созвонимся, будем решать.
Лыков проснулся от того, что руки сильно затекли от неудобного положения, шея тоже задеревенела, угол стола больно врезался в щеку. Поднял голову, размял пальцами занемевшие плечи, протер ладонью лицо, огляделся. Вовсю работал телевизор, шумела в кране вода, которую он забыл закрутить, за окном было темно. Встал, загасил «ящик», крутанул кран, отодвинул штору, некоторое время смотрел на пустой, бледно освещенный двор.
Присел на кровать, некоторое время прислушивался к повисшей вокруг тишине, поднялся, на цыпочках подошел к входной двери. Подождал пару секунд, осторожно нажал на ручку, выглянул в предбанник.
Охранник сидел на небольшом диванчике, спал крепко и безмятежно.
Игорь сделал пару шагов
