Сломанное Зеркало - Ирина Игоревна Голунцова
— Ладно… ну, тогда мы не задерживаем вас, — заключил Уширомия, поклонившись женщине, а затем обратился к Кагами: — Пойдем, покажу, где тебе разместиться.
— Ага.
— Я навещу тебя позже, — обратился к девушке Таками, мягко коснувшись ее руки. — Надо кое-что еще обговорить со Старателем.
— Ладно. О, и еще кое-что, — спохватилась Кагами, вернув внимание Уширомии, — ты смог достать, что я просила?
— Да-да, оно в моей комнате. Пойдем уже.
Даже странно вновь возвращаться к привычному окружению: председатель, Уширомия, Таками… Кагами едва не подумала, что столкнется за поворотом с Куросаки, но на протяжении всего пути ей встречались разве что запуганные или настороженные гражданские. Тоска по другу не отпускала даже сейчас. Интересно, как бы он себя повел в сложившейся ситуации? Отчитал бы, не иначе. Вместо Уширомии довел бы ее до небольших апартаментов в учительском общежитии, пошутил бы про царский отдельный санузел и ванную, наверное, что-то в духе «это не роскошь, просто не хочется найти тебя утром в душевых с заточкой в спине».
А Мэй бы какой скандал закатила, о-о… Председатель, директор ЮЭЙ — эту женщину в ярости не остановит сам премьер-министр. Если бы не болезнь, она продолжала бы бегать за любимой дочерью, успокаивать ее, а также с вилами мчаться на любого, кто бы посмел ее обидеть.
Такая была ее семья, и теперь от нее остались только воспоминания, которые заставили Кагами заплакать, сидя в маленькой ванной и отогревая кости. Косвенно близкие ей люди погибли из-за нее. Это ломало сильнее всего. Поэтому, уйдя из комитета, предав доверие председателя, она бы обесценила эту жертву. В какой-то мере Таками прав, ее ничто не держало в комитете, никакие угрозы и надежды. Возможно, это уже самобичевание и страх признать бесполезность дальнейших действий. Но Кагами выбрала этот путь, сказала себе, что пройдет его до конца. Больше года назад завалилась с позаимствованной причудой Ястреба и гордо заявила, что пойдет на все ради этой работы. Ее не сломать.
Сломать-то сломали, конечно… но она не отступит. Куда ей, в общем-то, отступать?
От внезапного стука в дверь ванной комнаты Кагами так резко дернулась, что выплеснула немного воды на пол.
— Нао, это я. У тебя было открыто. Ты там?
— Господи… — едва не хватаясь за сердце, вздохнула девушка. — Да, Кейго, я здесь, заходи… боже.
Проведя под крылом Кохэя десять месяцев, шугаться будешь и меньшего.
Горячая вода настолько расслабила Кагами, что она едва не засыпала, но порадовалась, что парень пришел навестить ее. Только начал, как обычно, с попыток пошутить.
— Ого, ты что тут, потоп решила устроить?
Девушка шутку не оценила, одарила Таками уставшим взглядом, заставив его прочистить горло и нервно осмотреться. Да-да, делай вид, что не из-за тебя у нее чуть сердце не остановилось. Тем не менее, даже от вида, как он демонстративно переступал лужи и искал сухое место на полу, чтобы присесть рядом, Кагами еще сильнее сощурила глаза.
— Ну что, все дела обсудил? — облокотившись о край ванны, уточнила Кагами.
— Да… можно и так сказать.
Упоминание проблем моментально стерло улыбку с лица Ястреба, ввергнув в задумчивость. Но девушка, несмотря на осознание кошмара, который царил за стенами академии ЮЭЙ, впервые ощущала что-то похожее на спокойствие. В этой маленькой ванной комнате, прогревая тело, наблюдая за паром, поднимающимся от воды, а главное — радуясь присутствию дорого ей человека. Как бы она ни злилась на Таками, это казалось делом прошлого. Сейчас… сейчас вообще он должен злиться на нее.
— Можешь… объяснить, — попросил Таками, подняв на девушку непонимающий взгляд. — Да, я слышал, что ты сказала в аудитории, но… тебе же не нужно оставаться при комитете. От комитета по факту ничего не осталось.
— Остались мы. Я просто… Знаешь, работая под прикрытием столько времени, я часто думала о том, чтобы переметнуться на сторону врага.
— Что тебя останавливало?
— Тот факт, что враг убил моих родных. Я… вначале я была слишком поглощена горем, в ту неделю перед операцией в Кюсю, однако пыталась думать, рассуждать, и через два дня после смерти мамы я пошла к председателю. Выложила ей все, как было с тем журналистом, с Кохэем, но даже не столько из-за страха быть осужденной преступницей. Моя мама не могла умереть просто… так. Да, то есть… могла, но… Остановка сердца? Я попросила председателя разобраться в этом деле, предложила ей план по внедрению в группу врага. Ей понравился мой план, ведь она ничем не рисковала, если я умру, но я сказала, что пойду на это, если они проведут повторный анализ причины смерти моей матери. Мы долго торговались, угрожали друг другу… но в итоге мне сообщили, что у мамы случился анафилактический шок. А врачи не идиоты, не стали бы колоть ей препарат, вызывающий аллергию.
— Но я никак не могу понять, почему вы решили скрыть все от меня? Я ведь…
— Я понимаю. Прости… это жестоко по отношению к тебе, но лишь так можно было убедить Кохэя в реальности происходящего. Да и пойми, я тогда была не в себе… Близкие погибали один за другим, мне казалось, что и ты отвернулся от меня, рискуя не вызывать к себе дополнительных подозрений.
— Хэх, — невесело усмехнулся Таками, помолчав недолго. — Поверить не могу. По итогу ты оказалось куда лучшим агентом, чем я. А ведь меня с детских лет учили идти на жертву… Я действительно боялся того, что тебя настигнет судьба Наган.
— Наган… ох, — вспомнив битву в бизнес-районе, Кагами отпрянула и, обхватив колени, напряженно вздохнула. — Сильная у тебя была наставница. Если бы не причуда тьмы, она бы еще в Тартаре меня убила.
— Наган… я видел, как ломаются герои, не только она. Как государство заставляло людей марать руки в крови, делать то, что они не хотели. А уйти им не позволяли. Отчасти моя миссия по внедрению в Лигу злодеев не была выдумкой, я действительно хотел освободиться от оков власти. Столько лет живя под колпаком, забываешь, что настоящее, а что — нет. Операция по твоему устранению стала последней каплей.
Кагами промолчала, не зная, что сказать.
— Подарить свободу героям, стать таким же свободным… Поэтому я отговаривал тебя, всячески намекал, что это не та жизнь, к которой стоит стремиться. В частных агентствах намного проще… и все же эта индустрия делает тебя рабом общественности. Во многом из-за этого я долгое
