Война менестреля - Владислав Адольфович Русанов
Глава 10
Ч. 3
Трапезничающие за «главным» столом о чём-то негромко беседовали. Их голоса совершенно заглушались хохотом кринтийцев. Пран Уилл ел чинно и сосредоточенно, как делал любое дело. Гвен альт Раст шептал на ухо духовнику, постукивая вилкой по краю тарелки. Священник кивал и прихлёбывал из кубка. По причине избыточной полноты он отказывался от пива, предпочитая выпить за обедом бутылочку лёгкого вирулийского вина, которое, по его же словам, изрядно способствовало пищеварению.
— Реналле становится хуже, — убитым голосом проговорил Гвидо. — Уже дней пять. Намечалось улучшение, я так радовался. А теперь хуже. Что я делаю не так?
Офра повернулась к мальчишке. На ученика лекаря было жалко смотреть. Трясущиеся губы, бледные щёки и красные от недосыпа глаза.
— А что ты делаешь? — спросила она.
— Настойку ромашки и зверобоя. Мята. Молоко с мёдом. Кашу ей варят на молоке то Лонара, то Анне. Потом крошат туда грудку цыплёнка. Мелка. Она же отказывается жевать, только глотает. В комнате цветы. Моют пол по три раза в день. Проветриваем, чтобы на улицу не выносить её, не тревожить лишний раз… Но ничгео не помогает.
— А какие-нибудь ваши порошки или пилюли?
— Нет. Фра Бьянческо сказал, чтобы не мучили её лекарскими снадобьями.
— Так если другое не помогает…
— Помогало же! Я боялся, что в дороге ей станет хуже, но нет! Отлично справилась. И здесь сперва на поправку пошла. А дней пять назад… Я не перенесу, если она умрёт!
— Что значит — не перенесу? — Хмыкнула Офра. — Ты лекарь. Если ты из-за каждого своего больного собрался умирать, то подыщи-ка себе другое занятие.
Гвидо попытался подцепить вилкой баранье рёбрышко, но оно выскользнуло и упало под стол, где немедленно послышались хруст и чавканье. Собаки время не теряли и не предавались рассуждениям, когда приходила пора действовать.
— Реналлу пятый день мучают боли. Она стонет и всё время что-то бормочет. Отдельные слова. Я не могу это слышать. Мне кажется, что всё это из-за меня… Я перепробовал все травы, которые у меня с собой. Ничего не помогает.
— Пробуй ещё! — сказала, как отрезала, Офра. — Тебя учил один из лучших лекарей Кевинала. думаешь, почему пран Гвен всё время повторяет — нужно ехать в Кевинал, нужно ехать в Кевинал? Тамошних лекарей никто не превзошёл. А фра Бьянческо — один из лучших.
— Может, за ним послать? Приехал бы, посмотрел… Посоветовал бы что-нибудь.
— Может, и послать. Я поговорю с праном Гвеном. А теперь успокойся и доедай мясо. Тебе силы нужны. если ты свалишься, кто тогда будет лечить Реналлу?
Парень кивнул и больше не тревожил Офру разговорами, которая молчала, размышляла до конца обеда и почти ничего не съела. Если бы Реналлу отравили, она, возможно, смогла бы помочь. В лесной школе будущих убийц учили не только готовить и подбирать различные яды, но и использовать противоядия. работа сложная, всегда есть риск пораниться о собственный кинжал, смазанный слизью пурпурной жабы. Вот тогда-то и пригодится умение быстро отыскать в сумке порошок или жидкость, способный помочь. Но с болезнями, да ещё с болезнями измученной души, Офра бороться не умела. Могла лишь строить догадки. Вдруг Реналле стало легче в дороге из-за лесного воздуха, равномерного покачивания в телеге, солнечного неба над головой и птичьего щебета в лесу? Звучит странно и почти неправдоподобно, но кто проверял? А здесь в замке, в окружении каменной кладки, вернулись воспоминания о темнице, в которой и началась болезнь. Всё может быть, но тут Офра не помощница. тут, в самом деле, нужен знающий лекарь.
Поскольку обедали в замке поздно — за стол садились уже затемно, а других развлечений на вечер кроме как слушать волынку Диглана Дорн-Дава не предвиделось, Офра, выйдя из-за стола, отправилась в свою комнату, наверх. Всё равно музыку старого кринтийца будет слышно во всех уголках замка ещё стражу, а то и полторы. Она уже знала наперечёт все мелодии, к которым Диглан испытывал неизъяснимое пристрастие.
Жильё Офра делила с Морин. Когда-то давно, это комната наверняка предназначалась для пажей. Был в Аркайле лет четыреста тому назад хороший обычай — отправлять отроков на воспитание в Дома, с которыми их отчий Дом был связан союзническими отношениями или вассальной присягой. Мальчишки обучались военному делу и хорошим манерам не в родном замке, где их могли жалеть и баловать, а у чужих людей. Но как показало время, хороший обычай, постепенно изжил себя с приходом века утончённости и манерности в дворянской среде. Офра считала, что ей повезло. Если бы комната принадлежала супружеской паре из дальней родни предков прана Гвена, ей пришлось бы спать в одной постели с Морин.
Ещё на лестнице убийца почувствовала, что очень хочет спать. Так, к4а кбцдто несколько дней не видела подушку. Глаза слипались. Находила зевота, грозившая вывихом челюсти, руки и ноги стали ватными. Странное дело… Вроде бы сегодня никакой особой работы не было, чтобы устать. Но почему бы не вздремнуть три-четыре стражи, если хочется? Жизнь в замке Офра воспринимала как отдых, выпавший благодаря счастливой случайности. Когда ещё так попадёшь на всё готовое? Кормят, поят, спать позволяют, сколько хочешь, и работой не утруждают от слова совсем. Нужно пользоваться, пока не выгнали на большую дорогу с запасом еды на два дня и флягой на поясе.
Войдя в комнату, Офра удивилась.
