Божьим промыслом. Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский
- Понимаю, понимаю, - в ответ ему кивает Цойлинг. – Кстати, господа, а кого же вы видите новым сенатором?
- Думаю, что нам подойдёт человек, в городских делах сведущий, - отвечает ему барон и глядит на Кёршнера, - мы с моим родственником посовещались и пришли к выводу, что интересы господина графа лучше всего будет представлять господин Виллегунд.
- Ах, вот кого вы прочите в сенаторы, - секретарь магистра снова понимающе кивал. – Что ж, кандидатура достойная, - и тут же добавляет неприятное: - хотя…
- Что? – сразу насторожился Кёршнер.
- У Виллегунда есть и недоброжелатели, не все будут рады его новому назначению. Он многим на прежней своей должности наступил на мозоли.
- Простите, друг мой, - заметил ему тут торговец кожами, - но у всякого человека есть недоброжелатели, всякий кому-то да хоть раз ногу отдавил, и какого бы человека на это место ни прочили, у всякого были бы противники и недоброжелатели.
- Тут вы правы, - согласился с ним секретарь. Хотя Волкову стало тут казаться, что у господина первого секретаря магистрата есть кого предложить в сенаторы. Вот только генерал нужен был свой человек. Только тот, кому он смог бы доверять. И тогда генерал произнёс:
- Тем более что речь идёт об интересах графа, и мы, - тут Волков это подчеркнул, - мы с господином Кёршнером считаем, что именно Виллегунд будет их отстаивать, как и должно.
- Виллегунд так Виллегунд, - Цойлинг развёл руками: да разве же я смею вам указывать, господа. – Кого вы решите выдвинуть, тому магистрат и утвердит сенаторское содержание, того и впишет в реестр людей, имеющих право подписи на городских законах. Как только вы напишете прошение в магистрат об отставке бывшего сенатора и назначении нового, так всё и случится. Сенатору от господина графа выборы не нужны, посему с ним дело обстоит просто.
Да, именно эти слова генерал и хотел услышать от городского чиновника. Но кое-что ему ещё хотелось знать. И он спросил:
- Дорогой господин Цойлинг, а не просветите ли меня…
- Насчёт чего, господин барон? – сразу отозвался секретарь.
- Насчёт расклада сил в сенате.
Цойлинг медленно кивнул: да, я понял, что вас интересует; и сказал:
- А расклад сил в сенате таков: Грозе и Липпельхоф – они, хоть и выдвигались городскими коммунами, но уж очень внимательны к пожеланиям господ Раухов и Гейзенбергов. Эрнхард… ну, тут вам и самим всё ясно. А остальные пять сенаторов голосуют, как скажут им городские фамилии, сенатор Горфер, к примеру, женат на женщине из фамилии Фейлингов, так что сами понимаете…
- В общем, три сенатора были от Маленов, - констатировал генерал, - а остальные нейтральные.
- Как-то так, господа, - согласился с ним Цойлинг. – Как-то так.
Тут как раз подошёл к хозяину лакей и сообщил ему, что обед готов. И Кёршнер сразу оживился:
- Господа, так давайте покушаем, - и по нему было видно, что этот человек тучен не просто так. Он любит покушать, несомненно. Как, впрочем, и Волков, и секретарь. И господа пересели за стол, но, наслаждаясь отличным обедом, барон не забывал задавать секретарю вопросы насчёт всяких дел, что касаются городского совета, и тот по мере сил его любопытство удовлетворял.
Глава 38
Оставалось дело за малым: нужно было предложить должность сенатора господину Виллегунду; и опять генерал решает, что такая возможность потешит самолюбие его тучного родственника. Ну а как же иначе? Приятно сообщить какому-то человеку, что ты, Дитрих Кёршнер, решил произвести того человека, ни много ни мало… в сенаторы. Теперь к серебряной цепи героя прибавится ещё и видимое всем остальным горожанам влияние. Большое влияние. И, думая, что это для родственника будет приятно, он и говорит ему:
- Друг мой, дел у меня много, не могли бы вы сами известить Виллегунда о назначении?
- Уф, - стал отдуваться Кёршнер. Было видно, что это поручение ему самому льстило, вот только он не знал, как лучше это сделать. – Звать его сюда или, может, поехать к нему…
- Поехать, поехать… - говорил ему барон, думая, что так будет правильно. Вот только уехать Кёршнеру сразу не удалось.
Вдруг в дом к торговцу кожами пришла целая делегация из городских властей, среди которых, ну конечно же, был бургомистр Ольбрехт, также с ним пришли капитан городской стражи Мёльнер, капитан городского ополчения Вайзен, консул Клюнг и ещё три человека из городских властей, секретари всякие, имён коих городское начальство барону не сообщило.
«Ну, хоть без прокурорских пришли».
Слуги едва успели убрать со стола обед, а тут снова пришлось носить гостям вина и закуски. Господа пришедшие расселись, и Волков, не собираясь тянуть с делом, начал:
- Уж не ко мне ли вы пожаловали?
- Мы признательны дорогому господину Кёршнеру за гостеприимство, - начал бургомистр. – Но целью визита будет наш разговор с вами, господин барон.
- Ну что ж… – Волков знал, что этот разговор случится, мало того, он сделал всё, чтобы визит этот случился, и посему к этому разговору был готов и даже был бы удивлён, не явись к нему эти горожане. - Не будем тянуть, господа. Говорите уже, что вас привело.
И тогда бургомистр жестом: прошу вас, передал слово консулу и тот начал:
- В связи с последними событиями в городе нарастает тревога…
- Тревога, - барон кивает: да, да, понимаю, как же без неё.
- Недавно в ночь была на улице святой Терезы большая пальба.
И опять Волков кивает: да, я знаю.
- Прокуратурой установлено, что вели ту стрельбу ваши люди, – продолжает консул. Но тут Волков поднимает руку, жестом тем перебивая консула:
- Прокуратурой установлено лишь, что мои люди вели ответную пальбу, - уточнил генерал и добавил: – Впредь я прошу вас именно так и говорить.
- Хорошо, хорошо, - сразу согласился Клюнг. – Пусть будет ответная стрельба.
«Быстро согласился, значит, пришли они не из-за стрельбы».
Так и оказалось. То, что сеньоры друг в друга постреливают или, к примеру режут оружием белым, то для всякого города оно дело обычное; тут и мастеровые с подмастерьями из разных цехов иной раз ножи в дело пускают, что уж о высокородных говорить. Явно волновались господа по другому поводу.
- В городе
