Артефакт острее бритвы - Павел Николаевич Корнев
Шею жгло всё сильнее и сильнее, каждый поворот головы отзывался острой болью, и я уточнил, нисколько даже не сомневаясь в ответе:
— Всё так плохо?
— Да уж хорошего мало! — подтвердила Беляна, встала за спиной и положила на плечи ладони. — Не шевелись!
Меня окатило прохладцей, будто вышел осенней ночью из Гнилого дома на болото, а небо чистое-чистое и над головой — полная луна. Жжение сгинуло, боль ушла.
— Что могла, то сделала, но ещё придётся ожог сводить.
— Разберусь, — буркнул я, безмерно довольный уже и тем, что магия девчонки заморозила кожу. — Дай револьвер!
— Нет, нет, нет! — заверещал Жихарь, будто угодивший в капкан зверёк. — Н-не н-надо, прошу! Меня заставили! Я н-не виноват!
Я лишь прицелился, стрелять не стал.
— Допустим, — растянул я губы, только не в улыбке, а в оскале, после резко спросил: — Кто нанял Карпа? Отвечай, живо!
Косоглазый буфетчик спешно выпалил:
— Не знаю!
— Ну и какой мне тогда прок оставлять тебя в живых? — скривился я, вновь поднимая руку с револьвером.
— Н-но мен-ня заставили! Мн-не угрожали!
— Плевать! — рявкнул я. — Мог бы и предупредить!
— С-стойте! — взвизгнул Жихарь. — С Карпом ещё н-не рассчитались, только задаток дали! Он н-не весь долг вернул! С-сказал, что завтра в-вечером встретится с одноруким, и тот ему кучу золота отвалит! Мол, уговор у н-них такой был!
С одноруким? Едва ли это было простым совпадением, только где бы списанный на берег калека раздобыл такие деньжищи? Кто действует через боцмана: родичи Лучезара или человек Сурьмы?
— Продолжай! — потребовал я. — Где и когда они встречаются?
— А…
— Не убью, не бойся! Слово даю! Боярское!
Жихарь облизнул губы, поколебался миг и всё же решил поставить на эту карту.
— В Тегосе у порта есть забегаловка «Драный попугай», — сказал он. — В соседнем здании на первом этаже винная лавка, вот на её задворках в девять вечера они и столковались встретиться. Карп поклялся, что с ним честь по чести рассчитаются!
Такая осведомлённость не слишком-то вязалась с уверениями буфетчика, будто ему угрожали смертоубийством, но я ловить косоглазого на противоречиях не стал и покачал стволом револьвера, призывая его приблизиться. А когда тот на ватных ногах подошёл, то указал на сгнившее лицо одного из подручных Карпа.
— Погляди-ка на него. Погляди хорошенько!
Жихаря едва не вывернуло, и я продолжил:
— Завтра я наведаюсь в Тегос и свершу справедливость! Но если вдруг никого на задворках винной лавки не застану, то вернусь и прокляну тебя. Прокляну так, что никто порчу снять не сможет!
— Но…
— Так ты всё выдумал⁈ Отвечай!
Я рывком встал, и мигом пошла кругом голова, но устоял на ногах, разве что чуть шатнулся к буфетчику. Косой испуганно шарахнулся к стене.
— Нет! — истерически выкрикнул он. — Карп так сказал! Только это были его слова!
— Его долг передо мной теперь на тебе! Так будет правильно! — заявил я с интонациями Лучезара. — Либо завтра я расквитаюсь со своими врагами, либо послезавтра изничтожу тебя! И никто меня не остановит!
Тут-то и всполошилась Беляна.
— Лучезар! Ты поверишь на слово этому выродку?
— Помолчи, женщина! — отмахнулся я. — Нужно извести того, кто покусился на мою жизнь! Это дело чести!
— Ты спятил!
Я проигнорировал этот возглас и шагнул к Жихарю.
— Послушай, слизняк! Я не шутил! Завтра лично проверю твои слова! Надумал меня обмануть, лучше сам себе вены вскрой! Беляна, мы уходим!
Девчонка лишь фыркнула и взялась обшаривать покойников, зазвенела монетами.
— Беляна!
— Отстань! — огрызнулась черноволосая пигалица и перешла к следующему телу.
Жихарь неровной походкой вернулся за стойку, звякая горлышком бутылки о стакан, наполнил его ромом и одним махом влил в себя крепчайшее пойло. Я не спускал с него взгляда, поэтому сразу отметил, как в белое лицо разом вернулись краски и прояснился взгляд.
— А тела⁈ — вдруг всполошился буфетчик. — Что мне делать с телами?
Я подошёл к стойке с револьвером в руке и сказал:
— Придумаешь что-нибудь.
— Что? — охнул Жихарь. — Их нельзя тут оставлять!
И да — просто так оставлять мертвецов тут и вправду было никак нельзя. Требовалось избавиться либо от них, либо от свидетеля. Но Жихарь был мне нужен живым, к тому же я опасался, что ищейки смогут отследить нас с Беляной от подвальчика и до усадьбы. Охотники на беглых рабов сами напросились, а вот убийство буфетчика могло выйти боком.
Я постучал длинным стволом капсюльного револьвера о стойку и спросил:
— А с нашими телами что Карп делать собирался?
Жихарь сглотнул, налил себе ещё рома и выпил, после признался:
— Должен был на телеге вывезти.
— Так и вывези!
— Не-е! — замотал головой буфетчик. — У него всё схвачено было, а меня на воротах за одно место возьмут!
— Телега где?
— Во двор загнали.
В глазах Жихаря появился проблеск надежды, и я немедленно ударил его по больному месту. По кошельку.
— Полсотни целковых за тело, и ты их больше не увидишь.
— Сколько⁈ — взвился буфетчик, и глаза у него разбежались окончательно. — У меня нет двух сотен!
— Столько и не надо, — усмехнулся я. — Старик просто перебрал, упал с лестницы и свернул себе шею. Беляна, верни его деньги. Нам чужого не надо!
Девчонка подошла, с мрачным видом бросила на стойку кошелёк старика, после чего сграбастала бутылку и принялась отмывать ромом пальцы от крови. Взгляд у неё был столь недобрым, что Жихарь вновь побледнел.
— И ста пятидесяти нет… — промямлил он.
— За меньшее руки пачкать не намерен! — отрезал я и вновь постучал стволом револьвера по столешнице, многозначительно произнёс: — Учти, мы не можем оставить всё… вот так.
Косоглазый понял меня верно, и деньги у него чудесным образом нашлись. Наверное, по нычкам было запрятано много больше, но я перегибать палку не стал. Рассовал набитые монетами мешочки по карманам, вручил револьвер Беляне и на пару с буфетчиком начал выносить тела через задние комнаты во двор, благо дом был выстроен на склоне холма и чёрных ход оказался на уровне земли, поднимать мёртвых бугаёв по лестницам не возникло
