Подпольная империя - Дмитрий Ромов
— Голодный? — спрашиваю я, когда Радж прекращает радостно облаивать Трыню.
— Есть маленько, — соглашается он.
— Ну ладно, сходи пока с собакой погуляй, а я чего-нибудь соображу.
— А он не убежит от меня? — чуть сомневается Андрюха, но я вижу, что идея ему очень нравится.
— Нет, конечно. Он же умный парень. Зачем бежать? Он без дома никуда.
— А я вот наоборот, — вздыхает Трыня и ведёт Раджу.
— Я уж с ним погуляла, — говорит мама, заходя на кухню и садясь к столу.
— Ну ничего, ещё разик прогуляется.
— Спас Трыню своего?
— Спас, ага. Дядя Гена помог. Мы за ним на уазике милицейском ездили.
Мама вздыхает. Видно, что беспокоит её не столько Трыня, сколько я.
— Мам, — миролюбиво говорю я. — Ну вот ты же сама говоришь, никакого покоя со мной. Ты уже спала бы давно, а я туда-сюда, то Трыня, то командировка, то ещё что-нибудь приключится.
— Ну и как тебя оставить без заботы, если у тебя вечно что-то приключается?
— Ма-ам…
— Вот тебе и «мам». Ох, Егорка, смотри, ты ещё такой глупенький, ребёнок совсем. Доверчивый ты у меня и порядочный. Тебя любой облапошит. Ты мне скажи, ты что невесту нашёл на своей швейке?
— Какую невесту? — искренне удивляюсь я.
— Ну а зачем из дому уйти хочешь?
— Во-первых, я не хочу уходить из дому. Я буду приходить всё время. С Раджой вон гулять. В общагу его не пускают пока, но я договорюсь, ты не волнуйся. А во-вторых, всё равно скоро в армию, в институт, в стройотряд, в командировки. Вам одни волнения же.
— Ты главное не женись рано, зачем? Погуляй ещё, ты ж мальчишка совсем, а женишься — всё, совсем другая жизнь начнётся.
— Да у меня и в мыслях… — начинаю я, но вдруг раздаётся телефонный звонок.
— Кто это на ночь глядя? — всплёскивает руками мама.
— Наверное мне.
— Лишь бы не отцу из училища…
Я подбегаю к телефону и снимаю трубку.
— 3-11-04? — раздаётся в трубке торопливый и безучастный голос телефонистки. — Ташкенту ответьте. Говорите.
— Алло…
— Егор, ты?
Это Айгюль. Я сразу её узнаю.
— Привет, Айгюль, — расплываюсь я в улыбке и кошусь на маму.
— Привет. Как дела? Я вообще-то по делу. Ты будешь на конференции в Москве?
— Конференции? — не врубаюсь я.
— Ну да, послезавтра. По проблеме вашего делегата.
— А, по проблеме делегата… Ну да, ясно… То есть, я-то не планировал лететь. Тут знаешь сколько дел…
— Я как раз хотела попросить, чтобы ты прибыл вместе с вашим делегатом.
— А зачем?
— Во-первых, — начинает она и замолкает.
— Ага…
— Во-первых, я тоже приеду в Москву. В конференции я не участвую, но… но мы могли бы увидеться…
— Да, этого достаточно, — смеюсь я. — «Во-вторых» и не требуется.
— Но «во-вторых» имеется, — отвечает она. — Во-вторых, мой… э-э-э… руководитель хотел бы переговорить с тобой лично. Поэтому я тебя очень прошу приехать.
Ну что тут скажешь, поедем значит…
— Ну вот, — говорю я, положив трубку. — Опять в командировку.
— И что это за Айгюль, которая звонит так поздно? — хмурится мама.
— Так в Москве ещё практически рабочее время. Придётся ехать. Конференция ткачей. Видишь, никакого тебе покоя. Как думаешь, Андрюху в общагу пристроить или пусть здесь поживёт до моего возвращения?
— Да пусть уж здесь, — вздыхает мама.
— Ладно, ты это, — говорит Цвет и как бы немного смущается что ли. — Короче, спасибо, что решил поехать со мной.
Смотри-ка обдумал человек мои слова и вывод сделал.
— Для друзей, — отвечаю я, — всё что угодно.
Он хмыкает и ничего не отвечает. Мы останавливаемся в гостинице «Москва». Сначала, правда, пришлось ехать в ЦК ВЛКСМ на Маросейку. В Домодедово нас встретила чёрная «Волга» с водителем, не похожим на бандита. Москва, культура, высший класс. В ЦК я проторчал в канцелярии минут тридцать, но всё-таки получил направление в гостиницу по заявке нашего горкома.
— А почему номера одноместные? — спросила меня строгая прокуренная дама бальзаковского возраста. — Это что за безобразие? Ошибка или стремление к роскоши?
— Суровая необходимость, — уверил её я, практически вырывая заветные бумажки из рук.
Любимая гостиница. У меня снова номер с видом на музей Ленина, а у Цвета — на Госплан. Это далеко друг от друга, но в номерах есть телефоны. Можно звонить. Первым делом мы идём, разумеется, в ресторан, как реальные пацаны, ну а что? Котлета по-киевски, борщ, салат с камчатским крабом — вот они гурманские свидетельства изобилия в стране победившего социализма.
— Вкусно, — хвалю я. — Кофе, конечно, так себе, но в целом, по-моему, хорошо. Как тебе по сравнению с «Кавказской кухней»?
— Нормально, — кивает Цвет, избегая демонстрации восторгов.
Ну, оно и правильно, человек в законе, всё-таки. Пока, по крайней мере.
— Ешь-ешь, — как бы шутит он, — а то неизвестно удастся ли ещё когда-нибудь. Хоть сходняк в кабаке будет, жрать не придётся по-любому. Ты смотри, там не говори ничего, пока не спросят. Думаю, к тебе вопросов не будет, вообще-то.
А зачем же ты меня с собой тянул, если вопросов не будет?
— Да мне и сказать-то нечего, я же на твоём акте превышения самообороны не присутствовал.
— Ну-ну, нечего, — усмехается он. — В общем, молчи, а чего спросят говори коротко и по делу.
— Лады, — киваю я и делаю глоток кофе.
Через два часа мы выезжаем в Крылатское к ресторану «Самарканд». Машина закреплена за нами, так что можем ездить куда хотим. Москва ждёт гостей, хотя обстановка как всегда — санкции, бойкоты и вся вот эта хрень. Ничего в этом мире не меняется, но я-то знаю, Олимпиада пройдёт и пройдёт отлично.
Повсюду видны транспаранты с Мишками и стилизованной под беговые дорожки Спасской башней. Кстати, очень удачная эмблема, надо сказать. И Москва сразу узнаётся и спорт, как говорится, на лицо.
«Спорт, Мир, Дружба!», «Продолжим эстафету прославленных олимпийцев!», «К вершинам
