Подпольная империя - Дмитрий Ромов

— Ну, Паша, — хмурится Ферик. — Обоснуй. Только даже если по делу ты всех урыл, не по правилам это, не по закону, как заочник, приговорил, не давая возможности прояснить. А если бы и мы с тобой сейчас так поступили?

— Сергачу всё было честь по чести предъявлено, — пожимает плечами Цвет, — с бумажками из ментовки и магнитофонной кассетой. Ты, Парашютист сам всё видел. Я лично тебе показал все документы. Сергач стучал и через это пацаны наши сроки получили.

— А откуда милицейские материалы? — ласково спрашивает Кот. — У тебя в ментуре люди или как?

— Имеется человечек. Это сейчас неважно, потому что Сергач признал, что стучал. Вот и все дела.

— Не признавал, сказал, что ментов нахлабучивал, — парирует Парашютист.

— Ну а с остальными как вышло? — интересуется Кот.

— А остальные берега попутали. Они меня прям на сходняке хотели завалить, чтоб добро моё раздербанить. Чисто подстава. Я чё, лёха битый? Лох по-твоему?

— А как ты дуру пронёс? — не унимается Кот. — Всех ведь шмонали.

— В карман положил и пронёс, — хмыкает Цвет, пожимая плечами. — Парашютист, а ты чё в глаза не смотришь? Лепишь ты, уши академикам шлифуешь. Ты бес, в натуре, ботало. Ты чё думаешь самый хитрожопый? Ты рысь что ли? Баламут-на, вот ты кто. Моё забрать хочешь? Шишку тебе, сука! Надо было тебя тоже мочить со всей шоблой. Сявка, а не вор. Чмо, в натуре.

Парашютист стоит, как оплёванный, но ничего не отвечает.

— Ну, ладно-ладно, — добродушно останавливает Цвета Ферик. — Смотри, как разошёлся. Ты лучше скажи, а вот у этого баклана роль какая?

Ого… Это уже обо мне. Ферик ведёт себя так, будто видит меня в первый раз. Ну ладно, окей, я подыграю, раз так…

— Парашютист, рассказывай, — приказывает он.

— Так он эту бадягу и замутил. У него есть бригада каратистов, вот он с ними и уделал всю охрану.

— Что значит, уделал? Завалил?

Ферик пристально смотрит на меня.

— Нет, — неохотно отвечает Парашютист, — не наглухо, вырубил просто.

— Понятно… Значит, всё было заранее спланировано?

— Ну, ясен пень, заранее.

— И ты знал?

— Нет, я не знал, — часто машет головой «обвинитель».

— Можэт, и не знал, да догадывался, — вступает Абрам. — А про Киргиза почему молчишь, он же тоже там был и живым остался, так?

— Да, — соглашается Парашютист.

— Погоди, — прищуривается Кот. — А ты после Сергача почему сразу кипишь не поднял? Чего ждал?

Парашютист мнётся.

— Так он же от Сэргача и других там территорию забрал, — хмыкает Абрам. — Бабло поднял, вот и молчал. Соучастником стал. Так?

— Нет, ну… если так посмотреть… — теряется Парашютист, — то как бы Сергач в натуре это, ну… с мусорами повязан был…

— Ты чё секелишься? — кривится Кот. — Нормально излагай. С тебя самого корону сорвать надо. Предъявитель, в натуре, двух слов связать не можешь.

Парашютист смотрит на Кота растеряно, будто хочет сказать, мол, ты чего, мы же на одной стороне, я же за тебя…

— Зачэм сход собирали? — спрашивает Абрам. — Хотели правилку что ли устроить?

— Хотели, — кивает парашютист.

— Или, чтобы конкретно Цвэта замочить и дела его себе прибрать?

— Нет, ну как…

— Ну как, в натуре. Вот так! У тебя там кукан или кунка в штанах? Киргиз шепнул, что ты пэрвый орал, что Цвэта валить надо, место его хотел занять. Да или нэт?

— Гонит Киргиз, брата своего выгораживает.

— Так ты и подельничка моего к себе хотел прибрать, — рычит Цвет. — Намекал ему, что скоро мне амбец, не припоминаешь?

Это он под подельником меня имеет в виду.

Парашютист только глазами хлопает.

— Ну, дело ясное, — задумчиво произносит Ферик. — Ладно, говори, Абрам, что думаешь.

Ясное? Да чего же здесь ясного-тр? Мне, например, совсем не ясно, какого хрена Парашютист все эти разборки устроил. Какая цель у него? Цвет ему выделил поляну, там окучивать да окучивать, нормально можно бабла поднимать.

Уважение, почёт, авторитет — всё у него есть. И зачем тогда? Думал, что весь город под себя подомнёт? Ну, это даже такой дебил, как он ожидать не мог. И я здесь всё-таки зачем? Как свидетель или как обвиняемый? В чём обвиняемый?

Грузин теребит себя за нос и задумчиво переводит взгляд с одного на другого. Помолчав, неторопливо и важно, тщательно произнося каждое слово, говорит:

— Я думаю, Цвэт действовал по обстоятельствам. Рэагировал! То, что сам в одиночку всё по Сэргачу решил, нэправ, конэчно, но раз доказательства желэзные, можем простить. А по второму дэлу… Тут тоже ясно. Парашютист походу возню мышиную затеял, чтобы у Цвэта дела забрать и раздэрбанить между своими шакалами. Думаю, надо с него корону снять, а Цвэта отпустить с миром.

— Понятно, — кивает Ферик. — Кот?

— По Парашютисту согласен, — с улыбочкой говорит тот.

Правда на кота похож, на ленивого и наглого.

— Ты чего, Кот?! — расширяется Парашютист. — Ты же сам велел…

— Тихо! — прикрикивает вдруг Фархад Шарафович. — Тебе слово раньше давали! Теперь помолчи! Продолжай, Кот.

— А по Цвету согласиться не могу, — продолжает Кот. — Не по закону он повёл себя, неправильно. Это какой пример молодым ворам? У кого в руке волына, тот может делать что хочет? Мы что стая свиней? Нет, мы воры. Этим всё сказано. Короны с обоих и точка. Моё слово.

Ферик задумывается. Воцаряется тишина, никто её не нарушает.

— Ну что же, — наконец говорит он, тяжело вздыхая. — Трудное решение, но принять его надо. Думаю, Абрам в этой ситуации…

Он замолкает, облизывая пересохшие губы и тянется к бутылке «Нарзана». Медленно наливает шипящую жидкость в фужер и, поднеся к губам, делает три больших глотка.

— Во как, — удивлённо качает он головой. — Даже горло пересохло. Короче, думаю, что Абрам … неправ, а Кот прав. Корону с обоих.

Лицо Кота расплывается в широкой самодовольной улыбке, а у меня отвисает челюсть. Чего? Выпнуть из законников? Парашютист меня не интересует, хрен бы с ним, как говорится, а вот с Цветом у меня связаны большие