Тень желания - Айли Карвен
Ещё слова Дэвида мерзкие, что отклик где-то в теле находит. Прислушалась к себе. Жар такой остаётся, что и ледяной водой не унять. Может заграничным дамам и нравится такое, а мне… Хочется думать что льстиво и стыдно, но оставаясь до конца честной, что-то в них было.
— Давай парой будем? — спрашивает Сашка, провожая до двери.
— Давай.
Глава 7
ЕЛЕНА
Последние несколько дней я была собой недовольна. Груз тайны сравним стал с мокрой сорочкой, как не прячь под сухими тряпками, она всегда чувствовалась кожей, и ни на секунду не давала о себе забыть. Ситуация была глупой и нелепой, я понимала что вины моей нет, да и был это ничего не значащий поцелуй, только вот сердцу и совести не объяснить этого. Заветное желание моих безответных чувств исполнилось, но было теперь жестоко опорочено и омрачено.
Стала я загнанным зверьком. На репетицию в студию приходила раньше всех, а уходила позже, только бы с Авдеевым лично не встречаться. Выступления были назначены на весенний период, и особое внимание мне уделялось только по вопросу связанному с Дэвидом. Британец, впрочем, быстро обзавелся доброжелателями, ещё бы в гримёрках ремонт делать стали, а мебель заказана не хуже той, что в кабинете Палыча. Кто-то даже поговаривал о дополнительных премиях в новом месяце.
Три последовательных стука в дверь и щелчок по ручке, стало тайным обозначением. Подбежала, быстро отворила дверь и выглянула в коридор, бегло накидывая на плечи пальто. Ушёл Авдеев сегодня поздновато. Вишневская насмешливо осмотрела меня с ног до головы.
— Дура ты, Ленка, он тебя всю озолотит, мир покажет.
— Спасибо, не нужно мне такого озолочения, — сморщилась, стоило его язык во рту почувствовать, влажный, скользкий, словно слизень.
Так во время соития целуются, а не в общественных местах. Мир показать он может, не спорю, тот, что на простынях заканчивается. Воспользуется и бросит, так и закончится наше короткое знакомство.
— Не настаиваю, — брови Варвары взлетают от услышанного, — а вот Дэвид очень даже, всё равно в трусы твои залезет.
— Фу, как не стыдно о таком, — возмущение дрожью по коже пробежалось, вздрогнула, сбрасывая с себя это наваждение.
— Чего же тут стыдного? — любила дива издеваться, вот никак не исправить было уже заводские настройки. — Он мужчина крупный, побереглась бы, подготовилась.
Змея шипела, расплывалась в довольной улыбке, стоило мне исказить лицо. Представила и мерзко стало, только в жар бросило немного от страха. Однако, будь я на месте Варвары тоже бы Дэвида выбрала, всё лучше брюха Авдеева. О чём думаю?!
— У меня жених есть, — гордо подняла подбородок, чуть ли ногой не притоптывая.
— Смешная ты Ленка, думаешь за мальчиком своим спрятаться?
Варвара задумчиво головой покачала, развернулась и ушла. Знает ведь что-то, да выдавать не хочет. Себя защищает или Палыча, не понятно.
Побежала на остановку. Сколько продолжаться так может? Ничем его не проймёшь. Отказываю — целует, прячусь — обустраивает место рабочее, а как позволяю на репетицию смотреть — комплиментами и подарками осыпает. Метод от противного закружил немного голову, стало быть, если прыгнуть к нему на шею да ножки свесить, то ненавистна ему стану. Автобус заполнен людьми, но так даже лучше, упорство Дэвида морочит голову, возникают мыслишки такие юркие, что самой от неожиданности упасть хочется, а тут действительно ощущается всецело.
Сумерки сгущались. После теплого автобуса, холод ущипнул кожу через ткань, поёжилась и ускорила шаг. Тёмное небо сужало пространство до маленького района и длинной дороги с блеклыми цепочками фонарей, уходящей к горизонту. Хрущевки зажглись огнями квартир, наполненных жизнью. Уютно, а на душе становилось спокойно, впервые за последние дни.
Повернула по узкой тропинке, уводящей к дому. В окне второго этажа показался профиль Сашки, он повернулся, мы встретились глазами. Подняла руку, чтобы помахать ему, как всё изменилось. Тело дернулось, чья-то рука крепко сковала мой рот. Влажная земля, мёртвые листья и черная машина, незаметно припаркованная между домами и голыми деревьями. Меня волокли решительно, никакие сопротивления не помогали, да и сопротивлениями было сложно назвать беспорядочные попытки выбраться. Металлический хлопок, меня бросают на заднее сидение, и лицо Варищева вальяжно расплывается в довольствии.
Истерично вздохнула, меня уже не держали, но грудь словно сдавливали руки. Забилась к дверце, что была заблокирована с другой стороны. Передние сидения пусты, Дэвида нет.
— Смотри, что сучонок сделал, — Пётр Игоревич поднимает забинтованную ладонь. — Всё в мецената играет. Говорю ему, юбку быстро задрать можно, если прижать хорошенько, а он руку сжал, что кости затрещали. Силен, головорез хренов.
Молчу, нос щиплет, вот-вот слезы подойдут. Тело окаменело, сжалось в клубок, стоило Варищеву к бедру моему рукой потянуться. Осёк, расправил грудь и откинулся назад, так и не дотронувшись.
— Хватит целку из себя строить, — он посмотрел на меня, недовольно цокнул языком, — будешь с ним встречаться, и всё докладывать. Слово в слово. Интересуйся, спрашивай, не стесняйся и запоминай. Будешь полезной, так заживёшь спокойно.
— Всё у меня было спокойно, — голос скакал на рваных выдохах, горло сжималось судорогой подкатывающего рёва.
— И дальше будет, — парировал Варищев, — и у тебя, и у сестры Катеньки, и у Надежды Михайловны. Воспитала тебя с сестрой, себя не пожалела, и ты себя не пожалеешь, ради семьи, правда?
Слезы застелили глаза пеленой, покатились дорожками к подбородку. Не так пугал Варищев, как предполагаемая власть и вседозволенность. Охрана окружила машину, все в штатском, даже не смотрят назад, только по своему периметру. Содрогнулась, не выдержав напряжения и рубящих слов, зарыдала, не в силах остановиться.
— Чего же ты так? — Варищев недовольно поморщился, посмотрел в окно, выждав время, и развернулся, протягивая синий платок в клетку. — Не деспот же я, прекращай. Вот пригласительные в галерею, Авдеев отдать должен был.
Вот о чём Варвара умолчала. Дрожащие руки едва успели взять лощёную бумагу, как Павел Игоревич потянул на себя.
— Без глупостей только, договорились?
— Да.
Он махнул рукой, что-то скомандовал, и меня учтиво выпроводили из машины, и тронулись с места.
Рядом никого, только оглушительная пустота разрастается, засасывая в себя все возможное эмоции. Стою под деревьями, не шевелясь, вроде жива, а не чувствую этого. Листок в руках зашевелился, сгибаясь под порывами ветра. Ни один. Сжала пальцы, рассматривая. Второй был меньше, белый со рваными краями, и адресом, выведенным аккуратным подчерком.
Листья впереди захрустели, подняла глаза, Сашка. Патлатый, в домашних широких штанах и майке. Знает, что произошло ужасное, во взгляде видятся мрачные мысли.
— Что произошло?
Скрывать не стала, рассказала всё как на духу. Уязвимость крошила непоколебимые
