Горький вкус предательства - Екатерина Янова
Подлетает к входной двери, распахивает ее передо мной, тут же снова хватает за руку, и выталкивает за порог. Вслед мне летят мои вещи. Обувь, сумочка, пуховик.
Дверь тут же захлопывается, я слышу рев за дверью, как будто раненый зверь стонет. Что-то бьется, ломается. Вдруг на осколки разлетается ближайшее окно. Теперь рев становится громче, отчего ужас толкает меня бежать быстрее. Кое-как обуваюсь, подхватываю свои вещи и бегу прочь из этого ужасного дома. Ворота оказываются открытыми, чему я безумно рада.
Выскакиваю на дорогу, иду вперед. Прохожу мимо нашего дома. Оглядываюсь с тоской на ворота, а потом решительно прохожу мимо.
Вот, снова я ночью, одна на улице. И идти опять мне некуда.
Бреду по дороге. Вдруг слышу сзади:
– Алиса Юрьевна!
Оборачиваюсь. Меня догоняет охранник, тот самый, который открывал мне ворота, когда я убегала от Ника.
– А что вы здесь делаете?
– Гуляю, – вздёргиваю подбородок.
– Так холодно для прогулок. Если вы к Никите Григорьевичу, то его нет сейчас, – смотрит на меня со снисходительной улыбкой.
– Нет, я приходила в другой дом.
– Я могу вам чем-то помочь?
– Да. Вызовите мне такси, пожалуйста. У меня телефон сел.
– Одну минуту, – вызывает такси. – Куда поедете?
– Э-э-э, – торможу я. – В центр, а дальше я определюсь.
– Хорошо, – общается с оператором. – Такси приедет через пятнадцать минут.
– Отлично, спасибо, – отворачиваюсь к дороге.
Охранник уходит, но через минуту возвращается.
– Алиса Юрьевна, холодно, зайдите к нам в комнату для охраны, – смотрит на меня по-доброму, хотя я уже никому не верю. Но мне и правда очень холодно, а ведь я ещё нездорова.
– Хорошо, Александр. Правильно?
– Да, запомнили, – улыбается.
Заводит меня в комнату, где сидит ещё один охранник, на мониторах виден двор и гостиная. Странно, я и не знала, что в доме тоже есть камеры. Но какая теперь уже разница.
Александр наливает мне кружку чаю, подвигает тарелочку с печеньем.
– Спасибо, – коротко киваю, присаживаюсь в уголочек.
Александр внимательно рассматривает меня, особенно лицо и руки. Я прячу их в карманы, закутываюсь плотнее в пуховик, как назло, на меня нападает кашель. Хлопает дверь.
– А что она здесь делает? – вдруг слышу возмущённый окрик.
Поднимаю глаза, застываю.
Никита. Смотрит на меня, как на мерзкое насекомое.
– Никита Григорьевич, – виновато мнётся Александр. – А я просто такси девушке вызвал. Жалко же. Холодно. А она болеет.
– Болеет? – выплёвывает Ник. Подходит ко мне ближе. – И с чего это ты вдруг решила болеть, а, Алиса? – сканирует меня злым взглядом.
Я решительно встаю.
– Дай пройти, такси я подожду на улице.
Пытаюсь протиснуться, но он не пропускает. Хватает вдруг меня за грудки и шипит прямо в лицо.
– Что ты здесь вообще делала, Алиса? Почему греешься здесь, а не в постели своего женишка? – ядовито. – Или плохо греет?
Вырываюсь.
– Пусти меня! Я твой бред слушать не хочу. Ты мне просто противен!
Делаю шаг к двери, но он ловит меня за руку. Явно хочет сказать что-то ехидное, но вдруг застывает.
– Что это? – рассматривает внимательно мои обмороженные руки.
– Пусти, – шиплю от боли.
– Стой, – задумчиво рассматривает моё лицо, потом опять руки. Останавливает взгляд на кольце, которое он дарил. – Почему не сняла? Артёмка твой жмот? Другое дарить не стал?
– Ах да, забыла! Подавись! – стягиваю кольцо, бросаю ему под ноги, выскакиваю на улицу.
Такси уже ждёт меня, отлично! Прыгаю в машину, глотая слёзы.
– Поехали! – командую водителю.
Машина трогается, а я закрываю лицо руками, безуспешно гася рыдания.
***
Таксист попался весьма тактичным, не лез ко мне с расспросами, только протянул пачку влажных салфеток и бутылочку воды. А потом отвёз в небольшую гостиницу, как я и просила.
В сумочке у меня оказалось не так много налички, но на такси и гостиницу мне хватило. А карты… Думаю, они заблокированы.
Сняв самый дешёвый номер, я спряталась от всего мира. Понятия не имела, что буду делать утром, но сейчас я чётко понимала – мне нужно хоть немного прийти в себя.
Легко сказать, но сложно сделать. За последнее время на меня столько всего навалилось, что психика этого уже не вывозила. Я забралась на кровать, укуталась одеялом с головой и просто отключилась.
Меня разбудили первые лучи солнца, пробившиеся в незашторенное окно. И вся ужасающая реальность навалилась тяжёлой махиной.
Я совершенно одна, без денег, без жилья, без надежды на будущее. Да ещё и беременная.
Но несмотря на моё бедственное положение, сейчас я даже мысли не допускаю об аборте. Это мой единственный близкий человечек, бесконечно родной. Ради него я буду бороться, карабкаться, жить. Хоть пока и не представляю как.
Двигаться совершенно не хочется, но я заставляю себя сходить в душ. Господи, у меня же даже белья нет.
Алиса, не думай об этом прямо сейчас! Решай маленькие проблемки, иначе на большие просто не хватит сил.
Забираюсь в душ, с удовольствием моюсь в горячей воде, намыливаю голову. Когда выбираюсь, заворачиваюсь в махровый халат, сушу волосы феном.
Рассматриваю в зеркало своё лицо. Ужас, Алиса, в кого ты превратилась?
Вспоминается вчерашнее злое лицо Ника. Это было больно, видеть его таким, но пора уже принять действительность. Тот влюблённый в меня мужчина, которого я знала раньше, оказался лишь хорошо сыгранным образом. По-другому я не могу объяснить такие резкие перемены.
Досушиваю волосы, выключаю фен. Выхожу из ванной, замираю.
На моей кровати вальяжно развалился Артём Волынский.
– Ну привет, невеста, – усмехается он, рассматривая меня с пренебрежением.
– Что вам нужно? – вздрагивает мой голос.
– Оу, мы снова на “вы”? – ядовито. – Ну как же так, Алиса? Ты ведь обещала мне столько всего интересного, а как же наша помолвка и скорая свадьба?
– Я передумала. И сказала тебе об этом при последней встрече, – стараюсь говорить твёрдо, но голос просаживается от нервов.
– Да, женщины непостоянные особы, знаю, – закатывает глаза Артём. – Именно поэтому ваше мнение в важных вопросах не стоит учитывать.
– Что вам нужно?
– Сейчас ты поедешь со мной, – отрезает жёстко, вставая с кровати.
– Я
