Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 2009 год
Настоящий же взлет Алькалы-Комплутенции начался в самом конце XIII века, когда король Санчо IV велел открыть здесь Генеральные студии, превратившиеся 200 лет спустя в Комплутенский университет. Этот последний уже во времена Сервантеса соперничал с Саламанкским за репутацию самого престижного в стране.
Кем был Дон Кихот, до того как пуститься в странствия, с экономической точки зрения? Он был минифундистом, некрупным землевладельцем с несколькими виноградниками или парой оливковых рощиц. И сегодня Кастилия — одно из последних мест в Евросоюзе, где сельское хозяйство еще сопротивляется глобализации
В романе «Дон Кихот» есть косвенные отсылки к Алькале-де-Энарес. Но опять-таки заметили их исследователи только в ХIX столетии, когда стали появляться все более убедительные доказательства того, что «принц гениев» появился на свет все-таки здесь. Тем временем документы и объекты «сервантесовского цикла» продолжали всплывать один за другим. Главную роль в этом сыграл известный дон Луис Астрана Марин, автор семитомной «Назидательной и героической жизни дона Мигеля де Сервантеса Сааведры». Это он в 1941 году вытащил на свет божий сведения о покупке дедом писателя дома по нынешней улице Майор, 48, где и начался жизненный путь внука. Кроме того, Астрана Марин обнаружил самое ныне известное алькаланское «чудо» — театральный корраль (так в старину назывались в Испании места для сценических представлений) 1601 года. Здание прекрасно сохранилось, просто давно забылось, что это и для чего предназначено «достославным плотником Франсиско Санчесом», которому город поручил сооружение корраля. Свидетельство об этом поручении и нашел Астрана Марин.
Что же до университета, с которого начался взлет Алькалы, то он не то чтобы захирел а, представьте себе, переехал. Дело в том, что в Мадриде своего полноценного «вуза» очень долго не имелось, в конце концов это показалось странным властям. И тогда в середине XIX века Комплутенский (то есть Алькаланский) университет был механически перенесен в столицу. При этом (что звучит комически) он сохранил свое название!
Родной город Сервантеса долго переживал это обстоятельство, боролся за свое право и в конце концов был вознагражден. В старые мехи влилось новое вино — «помещения-декорации» XV века в 1977 году снова приняли студентов. А вслед за тем ЮНЕСКО, как бы устав вносить в свои списки Всемирного культурного наследия все новые и новые отдельные объекты внутри Алькалы, «в сердцах» записало туда весь город целиком.
Но Алькала-обидчица далеко, а Алькасаржертва — вот он, перед нами. Так что «Добро пожаловать в Алькасар-де-Сан-Хуан, на родину «принца гениев» с 1748 по 1914 год» — такую табличку впору было бы установить на въезде в этот населенный пункт. И хотя ее нет, именно здесь легче всего ощутить нерассеявшийся кихотский дух, например, помешательство на подвигах, совершаемых в вечных скитаниях. Если уж оно и перекочевало в роман из какого-то конкретного населенного пункта, так это отсюда.
Романс о странствующем рыцарстве
Как явствует из самого названия, Алькасар служил цитаделью и штаб-квартирой госпитальерам ордена Святого Иоанна Иерусалимского еще с 1235 года. Именно в недрах этой организации, члены которой вынуждены были столетиями скитаться по миру, родилось представление о безупречном воине, искателе счастья, восстановителе веры, правды и справедливости. Наложив эти идеалы на романтические представления из легенд о короле Артуре и Святом Граале, получаем сплав, из которого родился «светоч и зерцало всего странствующего рыцарства» — Дон Кихот Ламанчский.
«Мигелю де Сервантесу Сааведре — от некоего села ла-манчского». Жители Аргамасилья-де-Альбы ни на минуту не сомневаются, что Дон Кихот был их земляком
Городок этот лежит в котловине между четырьмя отрогами безымянных холмов. Чаша неглубока, но ее достаточно, чтобы не пропускать горные ветры, которые так облегчают жизнь и дыхание Пуэрто-Лаписе. Воздух словно бы обретает тут большую массу, он тает каплями, как мороженое, отягощая и без того ослабленную постоянным солнечным жаром землю. Даже пчелы зависают в странной летаргии в нескольких сантиметрах над цветами. От этой густой золотистой «пенки» все вокруг впадает в состояние оцепенения.
Вот и мы уже битых полчаса заняты престранным делом: пытаемся вызволить своего «росинанта» из недр подземной автостоянки, которая неожиданно оказалась заперта. Выяснить в этот час, кому она принадлежит и у кого ключ, в поселке, где нет никого, кроме местных жителей, невозможно: сиеста! На улицах — никого, в дома стучать — бесполезно. От отчаяния зашагал я по первому попавшемуся проулку, зло скользя глазами по окнам и дверям первого этажа. И вдруг наткнулся взглядом на скромную табличку с именем владельца квартиры: «Сервантес». Решив до конца играть по правилам этого до безумия изнуренного солнцем мира, позвонил. И мне, представьте, ответили.
— Сеньор Сервантес?
— К вашим услугам.
Пауза. Соблазн оказался непреодолим:
— Э-э… Литератор?
— Никак нет. Полицейский.
От радости я позабыл о комизме ситуации:
— Полицейский! Вас-то нам и нужно. Не могли бы вы отпереть подземную стоянку или сказать, где найти того, кто может?
Краткое общение закончилось для нас благополучно: у алькасарской полиции оказались ключи от всех помещений муниципального значения. Поверить трудно, но так было. Такой вот своеобычный кастильский абсурд.
Глава 4. Любовь героя
«В самую глухую полночь, а может быть, и не в cамую, Дон Кихот и Санчо покинули рощу и вступили в Тобосо…
— Сын мой Санчо! Указывай мне путь во дворец Дульсинеи, может статься, она уже пробудилась… Да ты смотри, Санчо: или я плохо вижу, или же вон та темная громада и есть дворец Дульсинеи. — Дон Кихот приблизился вплотную к темневшей громаде и увидел высокую башню, и тут только уразумел он, что это не замок, а собор. И тогда он сказал: — Мы наткнулись на церковь, Санчо».
Свернув с основного шоссе на Альбасете, мы въехали в родную деревню Дульсинеи и выбрались на главную площадь селения, к той самой церкви Сан-Антонио-Абад, на которую «наткнулись» герои романа. Только теперь перед ней еще стоит памятник: коленопреклоненный Кихот с непомерно длинными конечностями перед Дульсинеей в ее реалистическом образе — грубоватой крестьянки, которая в два раза крупнее своего кабальеро.
В остальном же все в Тобосо осталось, как прежде: звездное небо, душистый воздух, насыщенный ароматами шафранной розы, странные тени, отдаленные хозяйственные шумы да тот самый собачий лай, который показался дурным предзнаменованием рыцарю. Разве что ослов уже не осталось, а в остальном и это селение ничуть не изменилось за 400 лет. Точно так же в поздний час представляется оно почти вымершим. Только на центральной площади, в таверне «Сон Дон Кихота», вовсю идет веселье. Бодрая и плотная, с крупными красными руками и лошадиными зубами трактирщица одновременно подливает напитки гостям у стойки, балагурит с ними, стучит на клавишах кассы, командует подавальщицами и смотрит футбол по телевизору. Сегодня СанХосе, День Святого Иосифа, выходной день в Кастилии — Ла-Манче.
Услышав, что мы ищем ночлег, девица не стала задавать лишних вопросов, а просто взяла меня за руку, вывела через заднюю дверь таверны и махнула мокрой тряпкой куда-то влево: «Прямо до низкой каменной арки, слева — дубовая дверь в гостиницу «Под аркой». Не стучи — не откроют, а пошарь рукой под дверью, там лежит бумажка с телефоном. Хозяйку зовут Энкарна. Передай ей привет и скажи, чтобы заглянула к Дульсинее за марципаном. Будешь спать, как король, сеньорито…»
В Тобосо девочек часто называют Дульсинеями, хотя в любой другой части страны это имя сочли бы смешным и претенциозным. Мой новый знакомый, образованнейший дон Хосе Энрике, профессор-химик, который несколько лет назад оставил профессорскую кафедру ради прогулок с гостями по родному селу, делится правдивыми анекдотами вроде: Дульсинея Ортис, дочь аптекаря, поехала в Мадрид учиться на врача. Подала документы в университет. А в тамошней анкете графа «место рождения» следует сразу за «именем собственным». Получилось, как вы понимаете, «Дульсинея из Тобосо» в совершенно прямом смысле.
Мария-Хосе МартинесСантос, 21 год, ассистентка зубного врача, каратистка, победительница нескольких ла-манчских областных соревнований. Официально признана «Дульсинеей Тобосской — 2007»
Романс о смутных догадках
Когда лет двести назад роман о хитроумном идальго окончательно утвердился в международной своей славе, возникший естественным образом всеиспанский культ Дульсинеи потребовал конкретных объектов для поклонения. И они немедленно явились с легкой руки исследователя Рамона де Антекеры, который предположил, что прототип Дамы Кихотова сердца — это Ана Мартинес Сарко де Моралес, сестра небогатого дворянина, жившего в Тобосо. В письмах Сервантеса имеются глухие намеки на роман между ним и этой дамой. Вроде бы он даже называл ее, «сладчайшей Аной», dulce Ana — почти Дульсинеей.
