Частная Академия. Осколки - Алина Ланская
— Артем, стой! — обхватывает меня за плечи, прижимается всем телом. В спину впиваются жесткие узоры ее платья. — Я люблю тебя! Я не могу без тебя!
Сбрасываю с себя ее, на удивление не без труда. Цепкая.
— Решила, что можешь купить меня? — ничего кроме брезгливости она во мне ничего сейчас не вызывает. Даже ненависть и злость на эту дрянь сейчас поутихли. Она проиграла.
— По-другому ты бы не согласился, — смотрит на меня обезумевшим взглядом. Никогда прежде я не видел такой Юстину. Не представлял, что она может быть такой. — Ты обязан, слышишь! Обязан! Твой дед обещал моему! Папа тебя уничтожит! Вас всех! — Истерит, но поймав мой взгляд, тут же сбавляет обороты. — Ну хочешь… господи, спи ты с кем хочешь, даже с ней. Я не против… только не уходи! Твоя семья на грани, я тебя спасу…
Она продолжает нести какой-то бред, рыдает на полу, а я уже иду к выходу. Вижу на столе ворох мелких свадебных побрякушек и резко смахиваю их на пол. Они разлетаются по паркету с резким и на удивление тяжелым шумом.
Вижу у себя под ногами розовый мобильный Юты, который, оказывается, был в этом барахле.
— Отдай! — вдруг взвизгивает она, но еще до того, как успевает ко мне подбежать, вижу на экране непрочитанное сообщение. От Стэна.
«Чуть не откинулся из-за этой суки».
Уебок! В душе снова поднимается ярость.
— Пароль! — провожу пальцем по телефону, а другой рукой удерживаю Юстину. Ладонь движется вверх по ее плечу и застывает на шее.
— Пусти! — верещит, но когда понимает, что не вырвется, нехотя признается. — Дата твоего рождения.
Отталкиваю ее в сторону и быстро ввожу пароль. Переписка с Шумским. Взгляд выхватывает сообщение:
«Сенатор сказал, Шанина завтра утром должна убраться из академии. У тебя мало времени, чтобы наказать ее».
В глазах темнеет. Эта тварь слила мою девочку Шумскому. В ушах стоит крик Миры. Ее отчаяние и боль.
— Наказать? — делаю шаг к Ульссон, но она вдруг бросается к двери и не успевает.
— Пусти! Не надо!
Начинает задыхаться, хрипит, и я только тогда понимаю, что держу ее за горло. Пальцы с силой сжимают тонкую шею. Чувствую на них ее бешеный пульс.
— Почему же не надо, — шепчу в глаза, в которых плещется страх. — Ты же хочешь быть со мной, а? Замуж за меня хочешь. Или уже не хочешь?
Растерзать эту тварь. Уничтожить. Разорвать.
Бьется, изворачивается, ее непросто удержать одной рукой, хотя ярость внутри зашкаливает. И когда кладу левую ладонь на шею, понимаю, что пульс почти не чувствую. Юта уже едва дергается, бледная и глаза…пустые.
Она падает мешком на пол, когда убираю руки с шеи. Лежит без движения, но когда опускаюсь рядом с ней на корточки, начинает оживать, кашляет и хрипит. Взгляд затравленный, но уже живой.
— Я говорил, что буду тебе плохим мужем, Юстина. Я не врал.
Она пытается от меня отползти. А я уже поднимаюсь на ноги. Пелена с глаз исчезла.
— Больше никогда не появляйся на моем пути. Тронешь Миру — убью.
Когда открываю дверь, слышу ее сдавленное шипение:
— Ты потеряешь все!
— Уже!
В комнату с воплем влетает ее мамаша, слышу крики за спиной, но не останавливаюсь. На душе спокойно. Жалею только о том, что Стэн не оказался рядом.
Когда сажусь в машину и вынимаю мобильный, понимаю, что прихватил еще и Юстинин.
Едва включаю свой, тут же раздается звонок от деда.
— Что ты устроил?! Щенок! Мальчишка! Ты рушишь…, — хрипит точь-в точь как Юстина совсем недавно, но жалости больше нет. Только злость.
— Нет, дед, это ты все разрушил, когда решил продать меня. Хотя я на это согласился сам. Но Мира… она чуть не погибла. Из-за тебя и меня. Из-за твоей гребаной игры!
— Что ты несешь?!
— Ты угрожал ей? Она не сказала, но я знаю, когда она боится. И как она боится. Клянусь, ты пожалеешь. Только тронь ее или ее семью. Ты меня не знаешь.
Я говорю это не тому, кто меня воспитал и кого я любил все эти годы, кем восхищался и ради кого был готов стать не собой. Такого человека никогда не было. Только иллюзия.
Я говорю это старому маразматику, который решил поиграть с моей жизнью. С моими чувствами.
— Артем, успокойся! Так, подожди, Ульссон звонит. Ты у них был?
Отключаюсь и сверяю путь с навигатором. Пробок немного. Через полчаса буду в аэропорту. Здесь меня больше ничего не держит.
Дед не перезванивает, зато наяривает отец. Его вызовы сбрасываю и собираюсь выключить телефон, но перед этим вижу его сообщение:
«Дед в реанимации инфаркт приезжай».
Глава 61
Перелет плохо помню. В самолете быстро засыпаю, а когда Аркадий пытается меня разбудить, потому что принесли еду, я молча отворачиваюсь в другую сторону.
Сны снятся странные, но я цепляюсь за них, лишь бы дольше не просыпаться и с неохотой выхожу из самолета, когда мы прилетаем в Екат.
— Может, съешь чего? Нам еще два часа ждать рейса, — Цырулев нервно лохматит волосы, хмурится и всем своим видом показывает, как сильно переживает за меня.
— Не волнуйся, не умру по дороге от голода, — пожимаю плечами, а сама думаю, когда я стала такой неблагодарной стервой? Жизнь с Темным, конечно, не приводит к свету, но все же нельзя так плохо относиться к людям. И пусть Аркадий делает это для себя, для своих отношений с сенатором Баевым и его приятельницей Альбиной Ливенской, но он по-своему заботится обо мне. И несмотря ни на что приносит мне большой стакан с мокко и шоколадный круассан.
— Ешь, — улыбается рядом. — Можешь не говорить «спасибо».
— Спасибо!
Я слабо чувствую, что ем, скорее умом понимаю, что вкусно. Должно быть вкусно. Все как с моей жизнью. Я ее не чувствую, но знаю, что она где-то существует.
Едва отправляю папе сообщение, что мы приземлились и ждем своего рейса, он тут же перезванивает и требует детального отчета о перелете, слышу как на заднем фоне на него шипит мама и велит «оставить ребенка в покое».
Мамочка, как же я хочу снова стать ребенком! Маленькой девочкой, которая бегала от тебя босиком по грядкам и считала самым страшным наказанием обязательное мытье ног в тазу перед сном.
— Мы скоро выезжаем в Читу, Мирка, так что будем ждать тебя в аэропорту, — важно сообщает папа, и я улыбаюсь, смахивая слезы. Наконец, я увижу как он ходит сам, без помощи. Ради этого
