Инквизитор - Борис Вячеславович Конофальский
— Кадавр — значит труп, — вспомнил Волков, — А что значит девурер?
— Это значит — пожиратель. Пожиратель трупов. Попросту трупоед. Простые люди называют его упырем, но это все правильно только отчасти, на самом деле истинное название этого существа: сервус мортус.
Солдат остановился. Он знал, как это переводится:
— То есть, он чей-то слуга? То есть у него есть господин?
— Трупоед никогда не бывает один. Он слуга, а значит, у него есть хозяин.
— Откуда ты это знаешь? — Волков был явно недоволен, ему не хотелось в это верить.
— В библиотеке есть книга, называется «Маллеус де криатурис».
— Молот тварей? — спросил солдат.
— Да, — удивился Ипполит. Он не ожидал, что солдат знаком с древними языками. — Так вот, в ней все описано.
— Ну, пойдем, взглянем.
Они зашли в библиотеку. Огромный зал был заставлен стеллажами с фолиантами. На входе за большим столом сидел худой, лысый монах. Брат Ипполит низко поклонился ему и сказал:
— Это господин коннетабль из Рютте.
— Я знаю, кто это, — сухо заметил монах, — а что нужно тебе?
— Мы хотим взять «Молот тварей».
— Опять? Лучше б ты так писание читал.
— Писание, брат Теодор, я знаю наизусть, — отвечал Ипполит, — а книгу «Молот тварей» я хочу показать господину коннетаблю, он недавно упыря поймал.
— Благословляю, — закончил диалог брат Теодор.
Ипполит схватил из коробки, что стояла на столе, две свечи.
— Куда? Одну свечу. — Сказал смотритель библиотеки.
— Вторая для господина коннетабля, — пояснил молодой монах.
Брат Теодор махнул на него рукой, на этот раз, благословляя безмолвно.
Ипполит стянул с полки огромную книгу, разложил ее на ближайшем пюпитре, приладил и зажег свечи, затем нашел нужное место в книге и произнес, тыча в строчки пальцем:
— Вот он.
Солдат поглядел на картинку, изображение трупоеда отдаленно напоминало холерного мужика, которого они с бароном поймали на болоте.
— Да, — сказал солдат задумчиво, — похож.
И начал читать. Он читал долго, не все понимая, перечитывая по нескольку раз, а иногда спрашивая пояснения у монаха. Тот знал язык пращуров гораздо лучше. Дочитав главу до конца, Волков задумался, а молодой монах терпеливо ждал, не торопил, и солдат заговорил:
— Значит упыри эти, трупоеды, всего-навсего слуги?
— Да, они обращены из людей. Мертвец обращает двух-трех людей в упырей, не убивая их, и они ему служат, ловят еду, охраняют его лежбище. Сам мертвец не любит солнце, а трупоеду все равно, оно его не печёт, а охотится он ночью не из-за того что боится солнца, а из-за того, что ночью хорошо видит, а его еда — нет. А если сам хозяин сыт, то трупоед может поохотиться на себя, но для себя они людей ловят редко, но возьмет что полегче. Например, козу забьёт.
— А, может, и кабана дикого, — заметил солдат.
— Про такое я не читал.
— А я такое видел. В лежбище этого трупоеда я видел кабанью башку обглоданную, — солдат задумался. — А кто ж его хозяин и где его найти?
— Его хозяин называется гулл магистр, вурдалак по-нашему. И об этом надо спросить у слуги, он-то наверняка знает, куда еду носит.
— Вот дьявол, — выругался Волков.
Монах, переписывавший книгу, недалеко от них, неодобрительно посмотрел в их сторону.
— Господин коннетабль, — просительно произнес Ипполит, — в наших стенах…
— Да знаю. Просто думал, что все почти закончил, а на самом деле все только начинается, — он вздохнул и посмотрел на молодого монаха: — А почему все это так тебя интересует?
— Потому, что такой же упырь убил всю мою семью, — отвечал брат Ипполит абсолютно серьезно. — И когда я рассказывал об этом людям, то мне никто не верил. Говорили, что все это сказки. А меня ругали вралём.
— Понятно. — Волков торопился. — Ладно, мне нужно ехать, пока упырь не сдох.
— Подождите, господин коннетабль, я должен рассказать вам про господина.
— Позже, — солдат уде шел к выходу, — сначала мне про господина расскажет упырь. В книге написано, что некоторые из них сохраняют речь.
— Да, некоторые сохраняют, так написано.
— Вот я и хочу послушать, как он разговаривает.
Ёган знал, что Волков очень бережёт своих коней. И зря их гонять не любит, но сейчас солдат торопился, и пускал коня в бодрую рысь. Что было причиной торопливости, слуга не знал, а спросить не решался, уж больно лицо господина было сосредоточенным. Наорёт ещё. И слуга был прав. Солдат был сосредоточен и раздражён. И не мудрено. Ещё вчера он почивал на лаврах героя, ловца людоеда, а сегодня вдруг выяснилось, что он только в начале пути. Волков прекрасно осознавал значимость поимки упыря.
Он видел, как засветился и засиял барон, когда к нему повалили гости, которых не было Бог знает сколько времени у него. Карл, хоть и причитал, что они его разорят, но был счастлив, как никогда. Он был рад гостям, а солдат был рад побыстрее получить награду, да уехать, как только из города приедут аудиторы. А вот барон, как казалось солдату, был бы не прочь, чтобы Волков остался подольше. Ещё вчера ему казалось, что фон Рютте, нехотя, но согласится его отпустить. А теперь всё решительно могло измениться. Если упырь был не один — значит, работа была не сделана. Да и написавшего записку, на ламбрийском, нужно было сыскать. Эти ночь и утро всё изменили. Всё изменили. Обещанная награда вдруг отдалилась. Как тут не гнать лошадей и не быть сосредоточенным. А ещё он думал, что прекрасная Хедвига соврала, сказав, что её служанка неграмотна. Не может быть неграмотным человек, знающий много баллад и анекдотов из жизни древних императоров. А зачем врала дочь барона? Зачем? Волков предвкушал, то удовольствие, с которым он будет наблюдать за прекрасной госпожой, когда сержант и стражники поволокут её уродливую, мужеподобную служанку в подвал. Будет ли она столь же заносчива и спесива, как всегда, или будет рыдать и умолять его. Или побежит жаловаться папеньке. Да и ещё! Теперь он будет в разговоре называть её простонародным именем Ядвига, Яся. Скорее всего, благородной дочери барона это не понравится. Солдат твёрдо решил так к ней обращаться и улыбнулся, представив её реакцию.
Расстояние от монастыря до замка Рютте они преодолели в два раза быстрее, чем обычно. Уж больно не терпелось Волкову снять упыря с виселицы и попытаться его разговорить.
Наверняка упыряка будет молчать, но солдат знал: ничто, так не усиливает желание поболтать, как добрый кусок, раскалённого докрасна, железа. И уж с этой тварью он, точно, церемониться не собирался.
Да вот только в Рютте его ждало разочарование. На площади, всё ещё толпились люди,
