Мои бывшие - Дана Блэк
Не успела подумать, как его губы коснулись моих, горячий язык толкнулся в рот, ломая сопротивление. Замычала, протестуя, ударила по крепким, обтянутым мягким пиджаком плечам.
Я просто проклята, обречена, ощущать эту близость, испытывать эти чувства снова и снова, с каждым из них, вспоминая, каково это — с ними двумя.
Во мне остались силы, и я борюсь, так отчаянно, насколько могу, пытаюсь вывернуться из его яростной хватки, и раз за разом терплю поражение, я механизм запустила, который больше не остановится, руки Мирона стальными путами зажимают мое тело, жадно касаются груди, сминают ягодицы, он рядом, он везде.
— Сядь, — он оторвался от моих губ, и дыхание рваное, словно это я ему мешаю, отбираю воздух, кажусь самой себе змеей, что накачала его ядом, и вот он душит меня — его рука крепко сжимается на моей шее, и глаза горят в темноте, как у хищника. — Сядь, Яна.
Послушно сползла по стене и опустилась перед ним на колени. Уставилась на его руки, как он дергает ремень на брюках, в его движениях нетерпение, оно граничит с манией, помешательством, я обессиленно держусь за его бедра.
И впервые думаю о том, что могла разбить ему сердце, когда сбежала из города, и сейчас, в этот миг, все отступает назад, мои обиды, обвинения, его семья, даже его друг — я просто забываю, что коленями стою на пыльном полу, а вокруг нас дорогие вещи — и жизнь их измеряется веками, навсегда существуют они.
И Мирон.
Низкая похоть и высокие чувства — здесь нет середины.
Он грубо врывается мне в рот, а я цепляюсь за его брюки, смотрю на него, запрокинув голову, и он тоже смотрит, как вколачивается мне в горло, в кулаке натягивает мои волосы, из глаз слезы брызжут.
У него будто бы тоже.
Он резко вышел, не дал прокашляться, наклонился и дернул меня к себе. На поцелуй ответила, прижалась к нему всем телом, вместе завалились куда-то в сторону, на заставленный вазами стол.
На миг меня оглушило — это стол скрипнул по каменному полу деревянными ножками, и вазы посыпались с него, секунду назад целые, одно неверное движение — и осколки под ногами у нас.
— Мирон.
— Что бы ни случилось — будь со мной? — его шепот обжигал шею, клеймо за клеймом, и внутри меня что-то жгло.
Пуговица с моих джинсов отлетела в сторону, подпрыгивая на полу, застучала гулко.
Всхлипнула и развернулась спиной к Мирону, ладонями оперлась на стол.
— Будешь, Яна? — продолжал он шептать, сдирая с меня джинсы вместе с бельем, смял ягодицу и толкнул животом на стол. — Яна?
Он ворвался сразу, не погладив меня, влажный от моей слюны член скользнул в нежные складки, и как огнем полоснуло, от этой резкости, он растянул меня одним размашистым движением, до упора и звонкого шлепка, с которым врезался в меня бедрами.
Меня пошатнуло, застонала и вцепилась в столешницу. Всем телом ощутила, как горячий член рванулся назад, и снова в меня, с оттяжкой, с размаху.
Заскрипел стол.
— Яна, — Мирон начал вколачиваться, повторяя мое имя как мантру, будто в бреду, глубокими нетерпеливыми толчками выбивая обещание, признание — с ним, что бы ни было.
Я хочу. Пусть это продолжается бесконечно. С ним.
— Да, да, да! — я сорву голос, но не замолчу, я буду шептать, и мой шепот сплетется, с этими влажными шлепками, со скрипом стола и хрустом бесценной посуды под нашими подошвами, ее мы сломали, а друг друга сбережем.
— Только …моя…без Руслана? — выдохнул он.
Напомнил.
Напомнил.
Напомнил.
И ответа не получил.
Глава 49
Глава 49
— Яна, Яночка…
Мирон долбится в меня, наполняет своей твердостью. Я хочу кричать, извиваюсь под ним, кусаю губы, и сдерживаюсь.
Стоны сдерживаю, и слова.
Принимаю в себя его член, и с ума схожу — как же я соскучилась по Мирону. Он мой, этого не изменит никто и никогда.
— Яна… ответь, — прохрипел Мирон, и изменил угол проникновения.
Движения стали рванее, они приносят и наслаждение, и легкую боль. Она как изысканная приправа, делает ощущения лишь ярче, полнее.
Ноги дрожат, я всхлипываю, сжимаю Мирона внутри. Я ведь знала, что он снова будет со мной, во мне. Пусть и прогоняла, обижалась, злилась на него, и даже думала, что все кончено, но душой-то я понимала — я навсегда ему принадлежу, а он мне.
— Ты моя? — прорычал он тихо, подбивая меня изнутри. — Моя?
— Твоя…
— Только моя?
Вместо ответа я громко застонала, и увидела на стене росчерк света. Дверь скрипнула. Мы больше не одни.
— Мир… какого черта? — услышала я хриплый голос.
Руслан.
Я подняла
