Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова
«К воде ходил. Воду кровью поил…»
Осознание того, что ей предстоит сделать, не напугало. Нисколечко не напугало! Может быть, для того ей и был дан дневник Августа Берга, чтобы, когда придет время, она не дрогнула и не испугалась?
– Кто, если не мы? – прошептала Мирослава едва слышно и, встав на колени, принялась шарить руками по песчаному дну.
Она почти сразу нашла то, что искала. Костяная рукоять ножа легла в ладонь так, словно была специально вырезана под Мирославину руку.
«К воде ходил. Воду кровью поил…»
По всему видать, теперь ее очередь. Главное, не медлить и ничего не бояться! И плевать, что за одну лишь веру в то, что она собиралась сделать, ее могли упечь в психушку до конца ее дней. Слишком многое стоит на кону, чтобы переживать из-за такой ерунды!
Мирослава покрепче перехватила костяную рукоять, мгновение полюбовалась лунными бликами на серебряном клинке и с отчаянной решимостью полоснула ножом по раскрытой ладони.
Дальше было проще. Дальше ей только и оставалось, что стоять с вытянутой вперед рукой и с равнодушной отстраненностью наблюдать, как тонкие струйки крови скатываются по ладони и рубиновыми каплями срываются в воду.
Время замерло. И Мирослава замерла вместе с ним, застыла, как муха в янтаре. Бесконечно долго ее янтарный мир оставался неподвижным, а потом по нему словно бы ударило приливной волной. По миру ударило и по Мирославе. В метре от нее начинала закручиваться воронка – медленно, но неумолимо, по часовой стрелке, вопреки всем законам физики. Мирослава хотела отступить на шаг, но тело не слушалось. Пусть мир и пришел в движение, но сама она все еще оставалась мухой в янтаре.
Она не смогла пошевелиться даже тогда, когда серебряная змея слепо ткнулась треугольной мордой ей в колено. Сначала одна змея, потом другая. А вода больше не закручивалась в воронку, она бурлила, словно в гигантском кипящем котле. Мирослава уже видела такое. Видела и готовилась к тому, что еще ей предстояло увидеть.
Невозможно к такому подготовиться! Ни один психотерапевт не поможет, ни одно видение. Принимать происходящее нужно было не разумом, а сердцем. Нужно было довериться той, от которой хотелось бежать без оглядки…
Она выросла из воды пугающе близко. Выросла сама, выдернула извивающихся, тянущихся к застывшей Мирославе змей, улыбнулась ужасным острозубым ртом, сказала скрипучим голосом:
– Вот, значит, ты какая! Чую-чую знакомую кровь. Сколько воды утекло, а поди ж ты… Дай мне нож…
К Мирославе потянулась страшная, когтистая рука, та самая рука, которую она уже видела то ли в своих кошмарах, то ли в своих видениях. Это существо… албасты она тоже видела, но все равно оказалась не готова – отшатнулась и едва не свалилась в воду.
– Осторожно, дитя. – Албасты вздохнула, провела ладонью по лицу, стирая пугающую личину, являя Мирославе вторую свою ипостась.
Теперь она казалась моложе самой Мирославы. Моложе и в тысячу раз красивее. Теперь от нее было трудно отвести взгляд.
– Так лучше? – И ужасная лапа на глазах превращалась в изящную девичью ладошку. – Я знаю, что лучше. Верни мне нож.
Мирослава не без сожаления положила нож на раскрытую ладонь. Кожи албасты она старалась не касаться.
– Ее освободили. – Албасты вышла на берег, перебросила через плечо серебристую косу.
– Агнию?
– Демона. – Албасты усмехнулась, на мгновение превращаясь обратно в монстра. – Не такого древнего, как я, но все же. Ее освободили. Где гребень?
– Я не знаю. – Мирослава все понимала про гребень, спасибо дневнику Августа.
– Его вытащили. – Албасты потянулась, запрокинула к небу прекрасное лицо. – Вытащили мой гребень и теперь ее почти ничего не держит. Сколько уже было Светочей?
Она разговаривала с Мирославой так, словно они были давними подружками, решившими продолжить прерванную беседу. Это одновременно пугало и радовало. Хорошо, когда тебя понимают с полуслова. Плохо, когда твой собеседник – древняя нежить.
– Сколько? – повторила албасты нетерпеливо.
– Я не знаю, наверное, одиннадцать. Там девочка, – она кивнула в сторону завесы из ивняка. – Она будет двенадцатой. Ее нужно спасти.
– Кому? – Албасты смотрела на Мирославу со снисходительной усмешкой. – Ты знаешь, кто я такая?
– Знаю. – Мирослава вздернула подбородок. Она больше не боялась. Она не боялась бы албасты, даже если бы та решила принять свой исконный облик. – И я знаю, что ты их уже однажды спасла.
Албасты поморщилась, как от зубной боли. Словно бы у такой, как она, могут болеть зубы.
– Старый болтун. – Но в голосе ее не было злости. Наоборот, Мирославе послышалось что-то напоминающее нежность. – Никогда не умел держать язык за зубами. Кому рассказал? Твоему прапрадеду?
– Своему дневнику.
– Стоило утопить все его пожитки сразу после того, как он наконец оставил меня в покое. – К нежности прибавилась грусть. – Но я дала ему слово. У него был удивительный дар, дитя. Он умел убеждать. Даже меня он сумел переманить на свою сторону.
– Ты поможешь? – спросила Мирослава. – Я не знаю, как бороться с этой…
– С демоном. – Албасты снова усмехнулась. – Ты и не сможешь. Никто из смертных не сможет. Ну что ж! – Ее прекрасное лицо пошло рябью, выпуская на волю демона, куда более страшного и опасного, чем Агния Горисветова. – Сотни лет не развлекалась… – Ее зубы были острыми, как пики. Их было много. Они хищно поблескивали в свете луны.
Мирослава отступила.
– Правильно, – сказала албасты одобрительно. – Держись от меня подальше и постарайся удержать своих мужчин. Возможно, в память о старике, у меня получится сохранить твою жизнь. Но их жизни для меня ничего не значат. Ни для меня, ни для моего голода. – Между зубами-пиками выскользнул раздвоенный змеиный язык. Мирослава отступила еще на шаг, а потом побежала прочь. В том, что албасты не шутит, у нее не было никаких сомнений.
* * *
Хорошо, что рядом с ним были его ангелы. Хорошо, что когда-то они вошли в его жизнь и показали, какой многогранной, какой удивительной она может быть. Просто удивительной и удивительно жестокой. Ангелы подготовили его к изнанке бытия, к тем тварям, которые обитают на самом его дне.
Та тварь с черепом вместо головы очевидно явилась с изнанки мира. В этом у Самохина не было ни единого сомнения. Сомнения у него были лишь насчет способов, которыми можно попытаться тварь устранить. Ангелы и чуйка шептали, что нет ни одного по-настоящему надежного способа. А профессиональный опыт твердил, что начинать нужно с воспиталки. Вот с этой вполне материальной сумасшедшей тетки, самим своим существованием угрожающей жизни девочки. Самохину еще предстояло разобраться, почему
