Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
— А ты казалась мне более сообразительной, детка. Иди, пакуй вещички, и если что — шкаф у меня не резиновый.
— Придержи коней, ковбой, — её всё равно смущало это предложение.
Зато будет удобно: постоянно быть рядом, иметь возможность обсуждать следующий этап плана. Но одно Гвен продолжало удерживать, и это — страх. Слишком чётко она помнила коллекцию Охотника. Слишком остро ощущала, что его глодала изнутри большая ядовитая кобра. И прежде, чем идти дальше, хотелось получить такую же честность с его стороны.
— Я должна быть уверена, что не стану твоим трофеем, — решительно заявила Гвен.
Хантер тяжко вздохнул, признавая справедливость её слов. Миледи открылась перед ним. Теперь его черёд объясняться. Как бы этого не хотелось. Ведь она уже дала согласие помочь с Гонсалесом, а значит, имела право знать, почему поспособствует смерти родного дяди.
— Не станешь. Ты знаешь, кто моя цель. Она всегда была лишь одна, а все остальные — только побочные жертвы. Разминка перед настоящим боем. Всё, что я всегда хотел — доказать, что мой отец зря мотает свой срок. А коллекция… просто напоминание самому себе, кто я и через что уже прошел. Ради одного.
Он не сомневался, что Гвен поймёт правильно. И видел, как просветлели огромные малахиты. А самому стало легче дышать.
Она тут же задумалась, зашевелив своими умными извилинами в верном направлении:
— Значит, тебе нужно чистосердечное дядюшки и независимая экспертиза…
— И его голова на пике. За все эти восемь лет, что папа гниет в тюрьме, за всё дерьмо, что пришлось пережить моей семье. Ты всё ещё со мной? Это последний шанс отказаться, малышка. Потому что теперь я не отступлю. Уже заказал специалиста из Нью-Йорка, баллистиков, процесс запущен. Дело за нами.
Он боялся сейчас только одного: что она передумает. И он снова окажется отброшен на годы назад, а назначенное уже через пару дней свидание с отцом пройдёт, как обычно. Рыдающая Трейси, избитый и ещё сильнее исхудавший Бен и пятнадцать минут на разговор. Новые обещания сквозь стеклянную стену, всегда одни и те же. Заботиться о сестре и вытащить отца из камеры. Если с первым он практически справился, то второе продолжало лежать грузом на сердце.
— Я обещала. Вместе, помнишь? — заметив, как он помрачнел, Гвен как можно более осторожно погладила его кончиками пальцев по напряженной скуле.
Ей всё больше казалось, что она нужна ему сильней, чем они оба могли представить. Что злость, которая бушевала в нём и не находила выхода, должна быть растоптана именно её каблуками.
Как странно — сама едва справлялась со своими демонами, но его темноту видела и понимала гораздо лучше собственной.
— Вместе, — он улыбнулся и благодарно коснулся губами её лба.
Рядом с ней было легче. Как будто всё на своих местах. Что-то щемило в груди, просясь быть сказанным, но вместо этого Хантер пообещал, глядя в необыкновенные сияющие глаза:
— И спать теперь мы тоже будем вместе. Собирайся, детка. Пора посмотреть, какого цвета кровь Дональда Гонсалеса.
14. Тик-так
Тик-так. Большие часы на сером бетоне отмеряли слишком короткие минуты. Стеклянная стена и конвойный у выхода, привычный запах плесени и уныния. Но сегодня Хантер остро ощущал, что находился здесь в последний раз. По крайней мере, пути осталось всего два: или их с Гвен план удастся, или они поселятся по другую сторону решётки.
А ещё он был рад видеть отца, хоть тот каждую встречу словно старел на пару десятков лет. Оранжевый комбинезон неприятно резал глаза, а некогда смуглая кожа Бена казалась жёлтой, словно древнеегипетский папирус — даже сморщена была также. Но несмотря на восемь лет в заточении, свежий синяк на скуле и сбитые костяшки, в карих глазах ещё светилась жизнь. Особенно ярко она загорелась, когда пришедшая вместе с братом на встречу к отцу Трейси стала немного преувеличенно весело рассказывать, как удачно она закончила учебный год в Денвере, что даже практику будет проходить на базе университета.
— Ты умница, Лягушонок, — улыбнулся Бен, и было видно, насколько редко мышцы его лица растягивались в подобном проявлении эмоций. Лучики-морщинки словно на секунду разгладились, а держащие трубку телефона пальцы сжались крепче. — Может, хоть кто-то из Райтов получит нормальное образование.
— Пап!
Трейси закатила глаза, но отделаться от детского прозвища в своей семье ей точно было не под силу. И неважно, что неуклюжая девчонка давно выросла в стройную и высокую красавицу-блондинку. Тонкие пальцы украшали разномастные кольца, на запястьях болтались штук по пять браслетов, слегка позвякивающих металлом, в светлые волосы до середины спины вплелась клубнично-розовая прядь. На голубой джинсовке пестрила эмблема какой-то банды или студенческого клуба, и Хантер тихо порадовался, что отец не мог видеть этого безобразия.
Да уж, отпускать сестрицу в свободный полёт он поторопился. Но судя по рассказам преподавателей и зачётному листу, Трейси честно грызла гранит науки, подрабатывая по примеру брата репортёром в каком-то местном издании девчачьего журнала. И этого было достаточно, чтобы удостовериться: если все его планы ждёт крах, зубастый Лягушонок не пропадёт.
— Что «пап»? — Бен немного грустно вздохнул. — Я просто не могу привыкнуть, что ты такая большая. Хантер, надеюсь, ты там удачно разгоняешь её кавалеров?
— Пусть только попробует! — с вызовом вскинула подбородок Трейси, искоса посмотрев на брата и не дав ему раскрыть рта.
Он торопливо приподнял ворот курточки, потому как сразу почувствовал, за что зацепился её взгляд. Свежий, яркий засос на шее, который он категорически отказался маскировать предложенной Гвен косметикой. Всё равно по дороге бы стёрлось.
— Ну, хорошо… Надеюсь, у тебя есть голова на плечах. — Бен словно не заметил разыгравшейся картины, или просто не хотел вмешиваться в личную жизнь детей, которых видел так редко. — Тогда может, кто-то из вас мне объяснит, почему пару дней назад меня отвели на какой-то хрен пойми зачем нужный эксперимент?
Хантер уловил предупреждающие нотки в голосе. Он знал, как сильно отец не хотел ворошить прошлое, но сейчас всё иначе. Теперь был реальный шанс,