Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
Однако тут всплывали воспоминания о весёлом рыжем кузене, который погиб от рук собственного отца, и решимость постепенно возвращалась. Эта вопиющая несправедливость должна быть наказана. Слишком много горя принёс Дональд всем вокруг себя, включая семью Райтов. Пора заплатить кровавую цену за свои грехи.
Расслабиться перед предстоящим уже завтра возмездием не вышло. Входная дверь оглушительно хлопнула, заставив Гвен вздрогнуть от неожиданности. Понятное дело, что это вернулся Хантер, но такой шум с его стороны насторожил сразу — обычно его шаги были скользящими и тихими, а не словно нарочито громким топотом. Невольно нахмурившись, она торопливо выдернула пробку из ванны и смыла с себя пену.
Из комнаты слышались сдавленные ругательства: кажется, что-то о кривых женских руках, снова засунувших зажигалку не пойми куда. Гвен закатила глаза: три дня они жили вместе, а он всё не мог запомнить, что нужно прибираться хоть иногда. Мало того, что не утруждался мыть за собой кружку, так ещё и имел дурную привычку есть в постели, засыпая простыни крошками.
Жить с ним было тяжело. Другого слова не найти. Не проходило и часа, чтобы они не натыкались на повод для ссоры. Причём начиная от мелочей вроде неспособности нащупать оптимальную для обоих температуру кондиционера (Гвен постоянно было холодно, а Хантеру — жарко), до споров по поводу деталей плана, самая большая сложность которого заключалась в том, что Дональда всегда сопровождала охрана, а убивать простых наёмных рабочих за выбор хозяина точно противоречило принципам Леди и Охотника.
В результате пришлось сойтись на идее со снотворным и ветеринарным пистолетом, заряженным дротиками. И тут была куча подводных камней — куда деть спящую охрану, как знать, что они не проснутся в самый неподходящий момент, достаточную ли дозировку получат, учитывая, что действие должно быть моментальным вне зависимости от места попадания. Голова гудела от количества неразрешенных вопросов и понимания, что они слишком надеялись на случайность и волю судьбы. Однако ничего лучше придумать не удалось.
О, Гвен не сомневалась, что в одиночку бы справилась элементарно. Приехать к Гонсалесам в гости, якобы мириться с Вирджинией, подсунуть за ужином дядюшке начинку в пирог, и можно умывать руки — к утру он был бы мёртв.
Но увы, во-первых, Хантер категорически отверг любое предложение, где Дональд умирал не от его руки. Во-вторых, что и стало решающим фактором: до трагичной кончины ублюдок должен подписать признание своей вины и для верности продублировать его на диктофон. Так что лёгких путей не предвиделось.
Гвен наспех вытерлась и оглянулась в поисках халата, но, к сожалению, пришлось вспомнить, что вещей при переезде к Райту взяла с собой минимум, не включающий такую роскошь. Вздохнув, она вышла из ванной, ожидая увидеть раздражённого Хантера с новыми претензиями по поводу слишком идеального порядка на кухне, однако комната была пуста. Метнув взгляд на распахнутую балконную дверь и уловив тонкий запах табака, моментально оценила ситуацию: состояние его после поездки ещё хуже, чем можно было представить.
Промокнув напоследок влажные волосы, Гвен аккуратно повесила полотенце на спинку стула, заменив висевшую там белую рубашку Хантера. Не дал взять с собой всё необходимое — пусть теперь не жалуется, что она таскает его вещи. Небрежно закатала рукава и дополнила наряд чёрным кружевным бельём. А затем повиновалась настойчиво требующему вниманию зову внутри себя и прошла на балкон. Прищурилась от солнечного света, ударившего в глаза, и с трудом разглядела сутулящуюся фигуру Хантера, то и дело прикладывающегося к сигарете.
— Хантер? — несмело позвала она, но в ответ тут же получила довольно неприятно резанувшее по ушам:
— Не сейчас, Гвен.
Он даже не повернулся, продолжая выдыхать сизый дым тонкой струйкой. Плечи под тёмной майкой были сведены напряжением, словно на них лежало что-то до ужаса тяжёлое.
Хантер не мог отделаться от мыслей об отце и Трейси. Перед глазами пестрила оранжевая форма, решётки и глубокие морщины на лице Бена. Как будто мало постоянных снов и чувства вины, терзающего изнутри подобно прожорливой пиранье. Он до сих пор ругал себя последними словами, что не сберёг мать и не добился свободы отца.
Теперь же понимание, что эта попытка последняя, поселяло под рёбрами страх. Противное, липкое ощущение, как будто всё давно предопределено за тебя, и ты не больше, чем пешка в руках какого-то большого игрока. Пытаясь его заглушить, он закурил вторую сигарету, забивая лёгкие никотином.
Гвен наблюдала за резкостью его движений, покусывая губу. Что же лучше — оставить его сейчас наедине с собой, дать пропитываться табаком в одиночестве? Лезть в душу в калошах тоже совсем не хотелось. Но давать Хантеру просто стоять и травить себя лишними нервами никак не поможет делу.
Сделав вперёд пару неслышных шагов, она как можно мягче положила ладонь на его плечо, но Хантер тут же её небрежно стряхнул:
— Андерсон, я что, неясно выразился? Отстань, — раздражённо прошипел он, продолжая буравить невидящим взглядом серый проулок.
Уже чувствовал, как близко очередной приступ ярости, от которой не было спасения. Как жёг кровь привычный яд, грозя стать кипящим морем ненависти ко всему окружающему миру. Срываться на Миледи не было никакого желания, как и остановить сжавшийся до белых костяшек кулак.
— Да не очень-то и хотелось, — безразлично фыркнула Гвен, наконец, приняв решение.
Изображать участие и сочувствие точно не вариант, который способен успокоить источающего волны злости Хантера. Она слишком хорошо понимала это состояние. И не собиралась больше нарушать границу его личного пространства.
Спокойно взяла с подоконника пачку и вытащила одну из вишневых сигарет. Ощущая всей кожей, с каким непонимающим прищуром смотрел на неё Хантер, неспешно закурила, нарочито не обращая внимания на компанию. И бесстрашно уселась на деревянные балконные перила, согретые на солнце. Откинула назад влажные волосы, тряхнув головой и почувствовав, как на спину закапала вода. Ухмыльнувшись, со вкусом затянулась, безо всякого труда делая вид, что именно за этим и пришла.
— Слезь, пока не навернулась вниз башкой, — не сдержавшись, буркнул Хантер, невольно отвлекаясь на созерцание этой чертовки.
Сквозь его собственную рубашку угадывались очертания полной груди, а молочная кожа упругих бедер, едва прикрытых хлопковой тканью, неизбежно манила коснуться. Яркие оранжевые лучи приближающегося заката словно создавали вокруг Гвен ореол, окутывая светом.
