Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
— Даа…
Потрясающее единение, необходимость вжиматься друг в друга, как будто желая раствориться в моменте. Кажется, что на пол сыпались искры, когда Хантер быстро набирал темп движений, увеличивая амплитуду. Насаживая её на себя в ускоряющемся ритме, чувствуя, как бил в висок пульс и лопались натянутые нервы.
Контроль разлетался на кусочки, ладони поднялись вверх, легли на её горло. Сжались, перекрывая жалкий приток кислорода, и зверь оказался освобождён.
Хотелось больше. От резкости и силы ударов, с которыми он вдалбливался в принимающее его тело, ножки стола отчаянно скрипели по кафельному полу.
Гвен жмурилась и пыталась хватать ртом воздух. Ощущение, что она в его полной власти, пьянило и притупляло инстинкты. Были только рваные толчки, взрывающие мир к дьяволу, и потрясающий, грубый и оттого ещё более желанный мужчина. Неудавшийся вдох туманил голову, волна цунами смывала рассудок и плавила кости. Конвульсии поразили её, превращая всё внутри в чистое пламя. Сипло вскрикнув, она прочертила полосы ногтями на спине Хантера, уплывая в оргазм.
Он с рычанием замер в самой глубине своего проникновения, содрогаясь в экстазе. Они слились в один комок обоюдного кайфа, делясь бешеным ритмом пульса. Хрип Гвен напомнил, как далеко Охотник зашёл на этот раз, и он торопливо опустил руки, виновато роняя голову на её плечо и зарываясь носом в волосы.
Теперь она точно сбежит.
— Прости… Не знаю, что…
Но ему не нужно было оправдываться. Потому что она с первого раза была готова к любой грубости, и мысль, что быть с ним смертельно опасно, лишь снова разжигала желание. Гвен довольно улыбнулась, ещё качаясь на волнах удовольствия, в глубине души понимая, насколько же они оба психи.
— Я разве возражала? — едва справившись с голосом и восстанавливая дыхание: — Засунь свои извинения в задницу.
13.2
А мирное сосуществование всё-таки было возможно. По крайней мере, именно так думала Гвен, нежась в тёплых и согревающих руках. Они устроились на диване, как на самой близкой к кухне горизонтальной поверхности, безопасной от осколков. Было жутко тесно, и приходилось лежать едва ли не друг на друге, но идти наверх сил не осталось. Прикрыв глаза и прижавшись щекой к приятно твердой груди, к счастью, освобождённой от фартука, Гвен не могла сдержать улыбки.
— Ну что, мужчина на кухне не бесполезен? — поддел Хантер, рассеянно пропуская золотистые прядки её волос сквозь пальцы.
Его немного испугал собственный порыв, ведь раньше такого не случалось. Но с ней он терял способность держать себя в узде, и все наитемнейшие желания вырывались наружу. Самое же странное в том, что Миледи это приняла. Не назвала больным ублюдком, не стала душить в ответ. И кажется, ей понравилось не меньше, чем ему. В голове крутились сотни самых разных мыслей и вопросов, на которые давно хотелось получить ответы. Но как начать, чтобы не разрушить магию момента…
— Хорошо, признаю: от тебя есть толк, — нехотя протянула Гвен и тут же добавила: — Только умоляю, не лезь больше к плите и не закрывай своё сексуальное тело подобным кошмаром. Этот фартук едва не уничтожил моё либидо.
Хантер повернулся, нависая над ней сверху и ловя хитрый прищур малахитовых глаз. Сейчас, удовлетворённая и мирная, она пленяла его ещё больше. Эти ямочки на щеках, сияние бархатной кожи. Если, конечно, не опускать взгляд на шею, где остались чёткие следы от пальцев и укусы.
Вина начала терзать с новой силой, и сохранять беззаботный вид было непросто, но он попытался.
— Значит, считаешь меня сексуальным? Настолько, что даже ни разу не заикнулась про контрацепцию…
Она уловила наигранность веселья с первой ноты. Нахмурив брови, подтянулась и села, прижимая колени к груди. Искала на его лице подсказку, но в итоге просто вздохнула, откровенно устав постоянно юлить. Всё недосказанное продолжало стоять между ними стеной, мешая расслабиться даже сейчас.
Если уж он ночевал в её доме, лазал по кухонным шкафчикам и даже пользовался её душем… То какого же хрена продолжать строить из себя неприступность.
— Потому, что она нам ни к чему, — как можно более спокойно пояснила Гвен, старательно загоняя в дальний уголок души все плохие воспоминания: — Чёрт, Хантер. Ты же говорил, что всё и так выяснил. Не заставляй меня произносить это вслух.
— Детка, я абсолютно ни к чему не принуждаю. И кстати, совершенно не уверен, что всё понял правильно. Одни догадки и показания психа… Кстати, почему-то живого, — он с намёком приподнял бровь, надеясь получить хоть каплю объяснений.
Уже видел шрамы внизу её живота, эти крохотные крестики. Бередить старые раны не хотелось, но вот понять Миледи — очень.
Гвен замерла, кусая губы от напряжения. Глубоко вдохнула, успокаивая зачастивший пульс. Хантер терпеливо ждал, не сводя с нее глаз, и это помогло собраться. Быть честной оказалось до смешного просто. Наверное, та раковина, в которую она пряталась день за днём, окончательно рассыпалась, обнажая суть. Гвен обняла свои ноги, как будто в попытке защититься, и начала тихим, бесцветным голосом:
— Раз ходил к скотине Янгу, то знаешь, что он и его дружки со мной сделали. Я пролежала в том подвале всю ночь. Было ужасно холодно. Мне казалось, что я застываю изнутри, как будто льда в живот напихали… Но пневмония и застуженные почки, которые теперь дважды в год стабильно отправляют меня в больницу с приступами пиелонефрита — ерунда. Страшно было узнать, что из-за критического переохлаждения я заработала воспаление придатков. Врачи бились несколько недель, но когда стало ясно, что другого пути нет, и я просто гнию, мне сделали операцию. Вырезали обе маточные трубы. Так что я стала бесплодной в шестнадцать лет.
Она пыталась, чтобы голос не дрогнул, но горло всё равно сжалось от боли. Зажмурившись, сцепила зубы покрепче, и вдруг тёплые руки обняли её за плечи, крепко прижимая к сильному телу. Не имея ни сил, ни желания сопротивляться, Гвен позволила себе уткнуться носом в его грудь, вдыхая поглубже аромат табака и можжевельника. Освободиться стало единственным желанием.
— Потому Итан и жив. Я забрала у него то, чего он лишил меня — будущее и здравый
