Крафтер (СИ) - Александр Сергеевич Сорокин
— Смешно, — Голос № 7, женский, с хрипотцой курильщицы, ткнул ножом в фото. — Все наёмники провалились. По словам последних очевидцев он разделался с ними голыми руками. Думаете, следующие убийцы будут лучше?
В углу заскрипела дверь. Вошёл курьер — тощий подросток с перебинтованной рукой. Швырнул на стол газету. На первой полосе: «ТАИНСТВЕННЫЙ ХУДОЖНИК ПРЕВРАТИЛ ГЕТТО СЕВАСТОПОЛЯ В ГАЛЕРЕЮ!». Фото прекрасного дракона занимало полстраницы.
— Его уже называют «художником», — пробормотал Второй, листая газету. — Он будто бы насмехается над нами, наслаждаясь своей никчемной жизнью!
— Пока он может себе это позволить, — встрял четвертый номер. — Видели, что он сделал с Медведем? Тот теперь чуть ли в штаны не мочится при его имени.
В тишине зазвенел смех Третьего — холодный, как лед в январе.
— Просто нужно поднять ставку до полумиллиона. Пусть за ним охотятся не только наёмники, но и отчаявшиеся романтики. — Он бросил в центр стола медальон с изображением волка. — И надо бы распустить слух о том, что в этих своих художествах он решил оскорбить весь преступный мир. Уголовники сами захотят его порешить. Предложите такой вариант заказчикам.
Курьер, всё ещё дрожа, протянул ещё один лист — скриншоты из соцсетей. Хештег «Любовные артефакты Морозова — просто пушка!» уже триндел во всех поисковиках. В самых крутых сообществах вирусились комментарии: «Это магия!», «Он спасает город от серости!», «Где продают такие баллончики⁈».
— Идиоты, — проворчала Седьмая. — Восхищаются тем, кто через неделю будет гнить в канаве.
— Не важно, — Четвертый поднялся, его тень упёрлась в потолок. — Чем выше его слава, тем дороже падение. А мы продадим его голову втридорога, когда её принесут. На кону наша репутация.
После этих слов они растворились, как дым. На столе остались монеты, распечатки и одинокая газета с самодовольной ухмылкой Морозова на первой странице.
* * *
Проснулся я от того, что Плюм устроил на моей груди бой подушками с собственным хвостом. Его магическая шёрстка отсвечивала в лучах утреннего солнца, пробивавшихся сквозь щели ставней.
— Слезай, меховой паразит, — буркнул я, выдергивая из его пасти клочья простыни.
Питомец фыркнул, прыгнул на комод и принялся вылизывать лапу, будто демонстрируя, насколько ему плевать на мой режим. Внизу уже пахло жареным беконом и корицей — Настасья, видимо, догадалась, что после вчерашних битв мне требуется калорийная реабилитация.
Спустившись в столовую, застал картину: на дубовом столе дымилась тарелка яичницы с трюфелями, а рядом — круассаны, такие воздушные, что готовы были уплыть в небо. Настасья, закатав рукава, колдовала над сковородкой.
— Съешьте всё, — бросила она, не оборачиваясь. — А то опять полезете в драку или спасать кого-нибудь натощак, а это нехорошо.
— Согласен. Сытым я дерусь и спасаю гораздо лучше. — улыбнулся я и схватил вилку со стола, шутливо делая выпады в сторону кухарки.
Девушка повернулась ко мне со сковородкой, в которой шкварчало масло, и бросила в мою сторону угрожающий взгляд. Выглядело небезопасно. Я скромно сел за стол и принялся использовать вилку по прямому назначению, то и дело осыпая повара комплиментами.
Закончив с трапезой, я вышел на крыльцо, потягивая кофе. Воздух пах свежеспиленной сосной и известкой — рабочие вовсю орудовали у восточного крыла. Особняк потихоньку обрастал колоннами, но пока напоминал больше зубастого великана, у которого вырвали половину клыков.
Рёв двигателей заглушил стук молотков. Из-за ворот выползли три лимузина — чёрные, словно гробы на колёсах. На дверцах красовались гербы: вздыбленный единорог Ефремовых и скрещенные ятаганы Орловых. Машины замерли у ворот, подняв облако пыли.
Из первой вышел гвардеец в белом мундире, расшитом золотыми нитями. Лицо — будто высеченное из мрамора, глаза — две пули. За ним двое подчинённых несли ларец из черного дерева с инкрустацией в виде спиралей времени — явно работа столичных мастеров.
— Барон Морозов, — гвардеец склонил голову ровно настолько, чтобы не уронить честь мундира. — Князь Ефремов и граф Орлов выражают признательность за спасение их дочерей.
Ларец открылся с глухим щелчком. Внутри, на бархатной подушке, лежал кинжал с клинком из синего льда. Рядом — слитки золота с клеймом Имперского монетного двора и… коробка конфет «Вишня в коньяке». Видимо, чтобы подчеркнуть, что даже благодарность аристократов должна быть сбалансированной.
— И письменная благодарность, — гвардеец протянул конверт, запечатанный воском с оттиском единорога. Аромат жасмина и чего-то металлического витал над бумагой.
— Передайте, что тронут до глубины души, — сказал я, пряча конфеты в карман. Плюм тут же сунул туда морду, выуживая вишнёвую начинку.
Гвардейцы отсалютовали и растворились в лимузинах. Кортеж тронулся, оставив на дороге следы шин, похожие на вопросительные знаки.
— Щедрость аристократов — как погода в Арктике: ослепляет блеском, но за ним — мороз, — пробормотал я, разглядывая кинжал.
Плюм фыркнул, выплюнув бумажку от конфеты прямо на герб Ефремовых, выбитый на рукояти. Похоже, мы поняли друг друга.
Сунув ларец подмышку и залпом осушив кружку с остывшим кофе, я направился в дом. Мне хотелось спокойно посидеть в гордом одиночестве да немного подумать о будущем.
Кабинет встретил меня запахом старого пергамента и пороха. На столе, заваленном картами порталов и счетами от кредиторов, тускло светился хрустальный шар — подарок какого-то буржуя моим предкам. В его глубине клубились тени, но я давно перестал вглядываться в них.
Плюм запрыгнул на спинку кресла, свернувшись в клубок, и принялся грызть край приглашения от Ефремовых. Я швырнул в него оберткой от конфеты:
— Не порть антиквариат. Иначе придется тебя сдать в музей как особый экспонат. Назовут деструктивным пушистиком эпохи упадка.
Питомец фыркнул, но переключился на слизняка, выползшего из-под стола — видимо, стройка нарушила экосистему поместья.
Плюхнувшись в кресло, я положил перед собой кинжал и ларец. Ледяное лезвие куталось в иней, стоило к нему прикоснуться. Хороший артефакт… Если бы я планировал открыть лавку мороженого, то обязательно воспользовался бы. Но не это сейчас занимало мои мысли…
На меня было совершено уже пять покушений… Или больше? Я уже сбился со счету. Ножи, пистолеты, автоматы, слабая магия — в ход шло все, кроме профессионалов. И эта вчерашняя морская заваруха… Весь настрой сбили, гады. Надо бы заказать бронежилет с вышивкой «Убей меня, если сможешь».
Рука непроизвольно потянулась к груди — под рубахой белел шрам от операции по внедрению артефакта бессмертия. Моя магия давно затянула рану, но не пустоту в резерве. В этом мире мне придется долго восстанавливаться до своей прежней формы. И чтобы это путь проходил максимально комфортно, мне придется устранить всех противников заблаговременно. Ведь, обычно, после пешек начинают двигать фигуры… А фигуры — это хлопотно…
— Теневой Рынок, — проворчал
