Я не продаюсь - Татьяна Тэя
Напрягаюсь на этих словах. Это она саму себя пытается убедить, что я ей никто? Или так решила?
- Мы больше не вместе. На каком основании ты тратишь такие суммы? Хочешь, чтобы я чувствовала себя обязанной?
- Чёрт тебя дери, Тома, ну ты и накрутила-навертела! И мы ещё разберёмся, кто кому и кто.
На лице Тамары проступает боль вперемешку с раздражением. Вижу, что бесится.
- А чего тут разбираться-то, а? Ты…
Видимо, не суждено мне узнать, что собиралась сказать Тома, потому что в эту секунду на нас налетают. В прямом смысле слова налетают. Не успеваю понять, сколько человек. Меня пытаются схватить, а я молочу кулаками, стремясь пробиться к Томе. Внутри всё леденеет, когда слышу её оборвавшийся крик. Вижу, как она перебирает ногами, когда её волокут по земле спиной вперёд. Собственный голос застревает в горле, потому что меня обездвиживают, заламывают руки за спину, бросают лицом в асфальт. А потом всё. Удар. Темнота. Провал.
20
Голова гудит, так сильно по ней зарядили, я полностью дезориентирован, одно понимаю, что нас какое-то время везли в машине и не по асфальту, потому что мы пересчитывали ухабы как раз в тот момент, когда я очнулся.
Первая мысль: где Тома?
Вторая: что за хрень происходит?
Тома находится очень быстро. Сидит рядом, растирает мои ладони. Она, видимо, в себя первая пришла и пыталась меня растормошить. Крепко приложили, уроды. А её то за что?
Тянусь к затылку и нащупываю огромную шишку.
Ну что за методы! Кто это вообще?
Мы в каком-то небольшом фургоне, и куда нас транспортируют непонятно.
- Тома, с тобой всё нормально?
Мы почти в полной темноте, и я, скорее, чувствую, чем вижу, что она кивает. И ничего не говорит. И от её молчания мне становится не по себе.
Мелькает мысль, что если это Стас так мстит? На самоубийцу он вовсе не похож. Знает же, что у меня за отец. Он его в порошок сотрёт, в труху, в пыль… С Логиновым шутки плохи, определённая репутация имеется.
- Тимур, что происходит? – голос Томы дрожит.
- Если бы я знал…
- Это из-за меня?
Видимо, идея, что это дело рук Стаса, ей тоже приходит в голову.
- Навряд ли, скорее, из-за меня…
В конце каждой моей фразы многозначительная пауза, а мозг лихорадочно перебирает варианты, как нам выпутаться из этой истории. В животе всё сводит болезненным спазмом, когда осознаю, что Тома тут даже не при чём. Просто так под руку попала.
А охрана отца куда смотрела? Дядя Толя сказал, что за мной приглядывают, потому что что-то зреет. И вот, видимо, назрело. Я шесть лет жил в спокойствии и уже забыл, что такое бронированные машины, заборы в два человеческих роста и мужики с пушками, охраняющие тебя по дороге в школу.
Когда фургон останавливается, и нас выводят, я даже не пытаюсь разглядеть лиц похитителей, они все в тени, а дом, куда прибыли, обычный загородный, таких в здешних краях пруд пруди. Ничего примечательного и выразительного.
Стараюсь держаться рядом с Томой и ободряюще смотреть на неё, хотя самому не по себе.
Нас заводят на второй этаж и вталкивают в комнату. Она пустая. Из мебели здесь только кровать. Узкое окошко под потолком, откуда почти не проникает свет. Да упаковка литровых бутылок с питьевой водой.
Так, по всей видимости, никто разговаривать тут с нами не собирается. Всё делают молча.
- Нам хоть кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?! – не выдерживаю, когда дверь собираются закрыть.
- Когда папаша тебя заберёт, он и объяснит, - отвечают на русском.
Ну, вот, всё и прояснили.
На грамм становится легче, я уже медленно выдыхаю, решая, что нам просто надо тихо себя вести и ждать, но дверь, практически закрывшаяся, распахивается вновь.
- А это что за деваха?
В комнату заходит мужик примерно с меня ростом, но лет на двадцать старше и указывает на Тому.
- Её в планах не было.
- Ну так мы включим, - кто-то ржёт из-за его плеча.
Я делаю шаг в сторону Томы, закрывая собой. Очень стараюсь не смотреть в её испуганное лицо. Она будто пытается стать меньше и испариться отсюда, но это невозможно. Я бы всё отдал, чтобы её тут не было.
- Донец, забери красавицу, отведи к пацанам, чтобы не скучали. Когда повеселятся, знаешь, что делать.
Как там говорят, кровь стынет в жилах. Сейчас я на себе в полной мере испытываю силу этого выражения. Не вижу, но чувствую волны паники, исходящие от моей девочки.
Поэтому, когда названный Донец подходит, чтобы схватить Тому и увести, бросаюсь на него первым. Даже успеваю нанести серию ударов, рассечь уроду бровь и дать под дых. Мы валимся на пол, Тома кричит «не надо», когда кулак амбала врезается в мою скулу. Она даже пытается вцепиться ему в локоть, но мужик легко отшвыривает её прочь. Я изворачиваюсь, чтобы вскочить на ноги. Но к Донцу поспевает помощь. Меня скручивают и бьют в живот и по черепу. В голове натуральный колокольный звон, и только крики Томы, будто ультразвук то нагнетаются, то рассеиваются, удаляясь. Осознаю, что её вывели из комнаты или вынесли, что вернее сказано. Ору, как ненормальный, бросаюсь к двери, колочу по ней руками, угрожаю, умоляю, зову хоть кого-нибудь.
- Ну что ты буянишь, - раздаётся с той стороны.
- Дайте… отцу… позвоню… выкупит… обоих… Не трогайте её! Уроды! Слышишь, не трогайте! Я договорюсь! Дайте телефон!
Что-то ещё кричу, пытаясь объясниться не понятно с кем. Не знаю, почему решил, что им нужны деньги, но другой причины для похищения придумать не могу. Иначе меня бы просто уже не было в живых. Не было бы смысла вести нас с Томой куда-то. Тома… бля… Пять минут и мне всё-таки приносят
