Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов
Слушающие молчали. Клеан барабанил пальцами по столу. Отец Реми перебирал чётки. Кларина забавлялась, складывая и раскрывая веер. Наёмники откровенно скучали, некоторые зевали, даже не прикрывая рот ладонью, а местные праны перешёптывались, бросая на Гвена косые взгляды.
Он перевёл дух и продолжал:
— Итак, герцог Лазаль умер. В его возрасте такое часто встречается с людьми. Но на следующий день в городе появилась браккарская шпионка Дар-Вилла тер Нериза. Когда осведомители доложили о ней, то, признаться, я задумался. Могут ли эти два события быть связаны? Пришёл к выводу, что да. Конечно, об убийстве герцога речи не шло. Но примчалась она, как на пожар, ещё до похорон тоже не случайно. За Дар-Виллой гнались люди Никилла альт Вореза из Дома Жёлтой Ласточки. Четверо. По случайности им навстречу попались друзья Ланс альт Грегор и Регнар альт Варда. Маги-музыканты, один из которых отличался вспыльчивым нравом и умел хорошо фехтовать. После короткой схватки, пран Никилл лишился четверых сыщиков, а Дар-Вилла получила возможность спокойно интриговать в столице.
— И вы знали о ней, но не предприняли никаких шагов, чтобы задержать и обезвредить? — Пран Клеан удивлённо приподнял брови.
— Если вы помните, спустя ещё один день был убит Гворр — сын Лазаля. Кому я должен был докладывать о шпионке? Братьям альт Кайнам? Пране Леахе — безутешной вдове? Они никого не принимали, озабоченные лишь грядущими похоронами Гворра и коронацией Айдена. Арестовывать шпионов на свой страх и риск я не привык. Всегда полезнее следить за ними. Всегда появляется возможность найти, кто ему помогает, кого он пытается завербовать и тому подобное. Вот я и следил. Я знал о вашем заговоре с первого дня. Как верноподданного Аркайла мне не нравилось лишь участие браккарки. Там, где появляются островитяне — добра не жди. Но и Айдену на престоле — безумцу, в правление которого всей полнотой власти в державе будут обладать его жадные и недалёкие родственники со стороны матери, — я не радовался. Уж вы-то, пран Клеан, способны гораздо больше сделать, став первым министром герцогства или регентом при внуке, чем бароны альт Кайны…
— Ваша грубая лесть не поможет избежать справедливой расплаты, — буркнул отец Кларины, но по его лицу любой бы мог понять, что слова прана Гвена запали ему в душу, словно зёрна в тёплую пашню. Не всякий способен устоять, когда его тщеславие щекочут пёрышком похвалы.
— Я просто трезво оцениваю положение. В настоящее время власть держат Дом Серебряного Барса, которые тоже обходят «охряных змеев», как трагерский скакун лоддерскую клячу. Я следил за заговорщиками и ждал, как же будут развиваться события. Та страшная ночь, когда перебили всех пранов, поддерживающих её милость Кларину…
— Её светлость! — рявкнул Этуан альт Рутена, краснея от ярости.
— Тогда я ещё не знал, что мне придётся беседовать с герцогиней-регентшей. Да, сейчас прану Кларину величать её светлостью. Спасись немногие. В частности, Коэл альт Террил и Деррик альт Горран. Близким родственникам её светлости тоже удалось бежать из столицы. И, к удивлению всех, включая меня, выжил Бриан альт Нарт из Дома Золотой Улитки. Он получил пятнадцать ран, убил четверых нападавших, но сумел уйти.
— Откуда вы знаете? — подала голос Кларина, хлопнув раскрытым веером по столешнице. — Не пытайтесь ввести нас в заблуждение!
— А зачем мне лгать, ваша светлость? Вот он — пран Бриан альт Нарт из Дома Золотой Улитки! — Сыщик сделал широкий жест рукой. — Поднимитесь, пожалуйста!
К удивлению Реналла, один из братьев Веттурино встал, гордо расправил пелчи и шагнул к герцогине.
— Буду счастлив, ваша светлость, служить вам конным или пешим, копьём или мечом, в горе и в радости, в богатстве и в бедности, против всех мужчин и женщин, — кланяясь, он произнёс старинную формулу вассальной присяги.
— Вы ли это? — голос Кларины дрогнул.
— Я, ваша светлость. — Высокий и широкоплечий пран сдёрнул с головы цветастый платок, который скрывал длинные, упрямо торчащие во все стороны волосы. — Счастлив служить вам.
— Я принимаю вашу службу, — немного помедлив, ответила герцогиня-регентша. — Вы всегда найдёте у меня покровительство и поддержку. И пусть не будет у вас иного сюзерена, кроме меня.
Уловили ли присутствующие, что правила оммажа[1] были нарушены и даже не слегка? Пран Бриан, присягая, не упомянул Дом Золотой Улитки, а Кларина ответила не от имени своего Дома, а лично от себя. Кроме того, никто не потребовал внести «Деяния Вседержителя», чтобы новоиспеченный вассал мог опустить на потёртый кожаный переплёт раскрытую ладонь, призывая свидетелей не только земных, но и Небесных.
— Что вы можете сказать? — Клеан альт Баррас не стал долго умиляться клятвами, а снова взял быка за рога. — Что скажете? Тайный сыск убивал наших сторонников?
Бриан глубоко вдохнул. Фехтовать ему нравилось больше, чем произносить речи. особенно перед незнакомыми пранами.
— Там были гвардейцы и люди в цветах Дома Охряного Змея, — на выдохе произнёс он, наконец.
— Какие гвардейцы?
— Гвардия герцога Лазаля.
— Но каким образом⁈ — выпучил глаза Клеан альт Баррас.
— Нас предали. Деррик альт Горран из Дома Лазоревого Кота выдал нас баронам альт Кайнам.
— Не может быть! — воскликнула Кларина, забывая о роли хладнокровной судьи.
— Увы, может, ваша светлость, — вмешался пран Гвен. — Должен заметить — если бы на заговорщиков натравили моих людей, из тайного сыска, мы постарались бы всех брать живыми. Мятежники всегда были мне нужны для расследования и допросов. Уж поверьте, в нашем арсенале имелось достаточно средств, чтобы взять большинство пранов живьём и доставить в наши застенки. Прана Леаха, наверняка подстрекаемая братьями, решила не усложнять. Нет человека — нет опасности, которую он представляет. Подход крайне расточительный, но в некоторых случаях себя оправдывает. Например, в Трагере в прошлом веке…
— Избавьте нас, ради Вседержителя, от долгих нравоучений, — поморщился Клеан. — Зачем Деррику было предавать нас?
— Деррик боялся, что если вы совершите переворот и власть ускользнёт из рук семьи Гворра, покойного уже в то время, то из подземелья будет освобождён Ланс альт Грегор. Лейтенант Деррик альт Горран очень хотел видеть великого менестреля на плахе или на виселице. Настолько сильно, что желание это затмило все
