Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов
— А это не ваше дело! — Рыкнул неожиданно зычным голосом плешивый толстяк из альт Рутенов. — Всё впереди! Наше дело — правое! Юный Эрар ещё будет коронован в Соборе Святого Кельвеция!
— Как скажете, — не стал спорить сыскарь. — Будем считать, что вы меня убедили. Я готов предстать перед судом её светлости. — На последних словах его голос едва заметно дрогнул, выдавая усмешку. Впрочем, Реналле могло показаться. — В чём меня обвиняют?
— Вы и ваши люди оболгали нас перед братьями альт Кайнами и вдовой наследника Гворра, обвинив в заговоре с целью свержения герцога Айдена! — отчеканил пран Клеан.
Гвен кивнул.
— Во-вторых, мы обвиняем вас в незаконной попытке проникнуть в земли Дома Сапфирнго Солнца. Из второго обвинения следует третье — мы подозреваем вас в попытке шпионажа в пользу узурпаторши Маризы альт Ставос. Каждое из вышеперечисленных обвинений, будучи доказанным, способно привести вас на эшафот.
«Да в наше время человека можно убить, и не утруждая себя доказательствами, — подумала Реналла. — Сколько раз лейтенант Пьетро рассказывал, как расправлялись с дезертирами или мародёрами… Да и с пленными, особенно если они из „правых“, не слишком церемонились».
Словно прочитав её мысли, пран Клеан, сказал:
— Мы не хотим уподобляться захватившим власть в Аркайле. Мы выслушали обвинения. Выслушаем и оправдания… Пран Гвен альт Раст! Вам предоставляется слово. Попытайтесь оправдаться.
— Они не хотят уподобляться, — шепнул лейтенант Жанель хмурому Сергио, который сидел, закусив чёрный ус и всё время поглядывая на выход. — А кто предлагал сунуть сыщику кинжал под лопатку? Они так бы и сделал, если бы не капитан. Альт Раст — наш пленник, хотя мы и позволили судить его герцогине. А охрана наша.
— Да уж… — рассеянно кивнул Сергио. — С ними надо ухо востро держать. Отвернись только, они тебе самому кинжал под лопатку сунут. Вот мне иногда кажется, что от рук вожеронцев погибло больше наших, чем от герцогских войск.
— Тише, — рыкнул на них пран Жерон. — Прикусите языки!
Пран Гвен, помахивая цепочкой, ненадолго прикрыл глаза, собираясь с мыслями.
— Почтенные праны, — произнёс он, поворачивая голову к вожеронцам и наёмникам. — Ваша милость… — Кивок в сторону прана Клеана. — Преподобный отец. — Чуть ниже декану Реми. — Ваша светлость! — Кларина удостоилась самого глубокого поклона. — Да, большинство из вас знает меня, как главу тайного сыска Аркайла. Почему-то многие люди, как знать, так и простолюдины, услыхав эти слова — тайный сыск — пугаются и начинают воображать себе невыразимо ужасные дела и поступки. Придумывают себе подземелья, пыточные комнаты, поиск неблагонадёжных, огульную ложь и выбивание из невиновных признания чужих грехов.
— А что не так? — Едко осведомился Виго альт Баррас. — Тайный сыск придумали для того, чтобы с несогласными бороться.
— Несогласными с чем? — Тихо и как-то грустно спросил пран Гвен.
— С безумством правителей, самодурством…
— А если правитель умён, заботится о державе? А если он и днём, и ночью отягощён заботами о благе подданных? Значит ли это, что тайный сыск не нужен? — Альт Раст шагнул вперёд, обращаясь ко всем слушателям одновременно. — Был ли хорошим правителем герцог Лазаль? Как мы вспоминаем годы, когда он сидел на троне?
— Никто из нас никогда не осудит его светлость герцога Лазаля, — ответил за своих вассалов пран Клеан, а Кларина глубокомысленно опустила ресницы и кивнула так, что закачались серьги-подвески с крупными сапфирами. — Правление его светлости всегда останется в памяти его верных подданных, как золотой век в истории Аркайла.
— Тогда, выходит, тайный сыск не был нужен в годы правления его светлости Лазаля? Как же так получилось, что я пришёл по зову сердца именно к нему и, показав себя преданным и верным соратником, возглавил, в конце концов, тайный сыск? Почему так вышло?
Пран Гвен выждал какое-то время, ожидая ответа, но дворяне, бывшие некогда подданными Лазаля, молчали. Отводили взгляд. Кевинальцы улыбались в усы, но не считали нужным обсуждать или осуждать мнение тех, кто щедро платит им серебром и золотом.
— Девиз моего Дома с древних времён: «Бдительность и долг». Герцог Лазаль вёл Аркайл к величию. Он сделал всё, чтобы с нашей державой считались все от Тер-Веризы до Айа-Багаана. Он противостоял бычьему напору Унсалы, вероломству Браккары, хитрости и изворотливости Вирулии, непомерным амбициям Кевинала… Да простят меня присутствующие здесь кондотьеры, но перед лицом справедливого суда герцогини-регентши я вынужден говорить чистую правду. Против любого успешного правителя начинают злоумышлять завистники. Внешние, которые хотят воспрепятствовать его державным трудам. И внутренние, преисполненные завистью и решившие вдруг, что с лёгкостью справятся с бременем власти, если они займут его место на троне. В годы благополучия и процветания Аркайла, которые вы, пран Клеан называете золотым веком, тайному сыску пришлось трудиться так, как не доводилось во времена смут и смены правящих Домов. Я проверял это по архивным записям, собранным за последние триста лет и бережно сберегаемым. Вы спросите — что же я делал? Раскрывал заговоры. Браккарцы и трагерцы, унсальцы и лоддеры, кевинальцы и айа-багаанцы плели интриги, подкупали наших дворян, пытались обманом или подлостью склонить на свою сторону придворных, сулили огромную мзду посланникам, за право ознакомиться с государственными тайнами. Мои сыщики и осведомители трудились, не покладая рук…
— Доносы писали, — сквозь зубы процедил кондотьер «весёлых горлопанов».
— Да нет… — покачал головой Гвен. — Выслеживали бракарских шпионов. Отыскивали мздоимцев среди наших. Мы предотвратили несколько покушений на герцога Лазаля. Раскрыли заговоры Домов Красного Льва и Лиловой Куропатки. С тех пор Брего альт Нурд поклялся именем Вседержителя, что не будет злоумышлять против короны, и Дом Красного Льва стал верным соратником Дома Чёрного Единорога. А уж сколько мы переловили мелкой рыбёшки — писцов, стряпчих, армейских офицеров — получавших деньги от врагов нашего государя герцога… Всю свою жизнь я положил на то, чтобы Аркайл стал сильной державой, богатой и процветающей. К злосчастному прошлому году, когда его светлость скончался, я знал о каждом чихе заграничных посланников, отслеживал все шпионские сети чужих государств. Пока они не приносили вреда, зачем их трогать? Многие шпионы годились тем, что водят меня за нос, оставаясь незамеченными, но на самом деле это я водил их за нос, делая вид, что не догадываюсь об их интригах, порождая ложное чувство безнаказанности. Уверившись в своём превосходстве, шпоны начинали
