Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
Как минимум не разговоры о Воронцовом. Прошу.
Но Сангрию наигранно-удивленным тоном не обманешь.
— В тот день, когда ты вышла с больничного. И на прошлой недели пару раз было. Пина обсуждала с девочками в гримерке. Точнее, вешала им на уши лапшу о том, что ты после Дубая пошла во все тяжкие и теперь мутишь со своим съемщиком.
Ну, отчасти она права. Я занимаюсь эскортом — сопровождаю парня всюду, где ему заблагорассудится. Только мне за это не платят и полный спектр услуг пока с меня не требует. «Пары объятий и поцелуев будет вполне достаточно», — так Воронцов говорил?
— Мы не вместе, — я прислоняюсь спиной к стене. Надо мной поблескивают зелеными искрами бутылки-плафоны. — Просто иногда видимся для общей выгоды.
— И зачем тебе такие отношения?
Я шмыгаю носом. Сангрия секунду-другую смотрит на недокуренную сигарету и выкидывает ее в вазу. Затем снимает крабик и мотает головой, придавая волосам объем. Одна черная прядь прилипает к губам. Сангрия поддевает ее ногтем, проводит пальцем по щеке, и там остается красная полоса от помады.
— Знаешь, какие пять слов самые употребляемые в мире?
— «Я тебя люблю» и что-нибудь про еду, наверное… «Хочу пиццу»?
— Нет, это «я», «еда», «вода», «секс» и «деньги». Все, о чем думают клиенты «Абсента». И большинство его работников. Мы увязли в болоте. Наши корни сгнили, остались только лепестки, которые мы пудрим и посыпаем глиттером, пытаясь придать им свежести. А ты молоденький цветочек. Сильная умная девушка. Многого добьешься. Тебе нужно уходить из «Абсента». Иначе не видать тебе ни успешной жизни, ни нормальных отношений. Мы, танцовщицы, для мужчин всего лишь развлечение. Красивое тело, и все тут. Парни из нашей сферы, может, видят нас чуточку глубже. Но скажи я при них эту фразу, у них со словом «глубже» была бы одна единственная ассоциация, — Сангрия ухмыляется и закутывается в кимоно. — Ты достойна большего, чем быть просто Текилой.
Я прищуриваюсь. Кладу чехол и тренч на столик у входа в зал — тут обычно стоит поднос с аперитивами. Скрещиваю руки на груди.
— Зачем ты мне это говоришь? Ты ведь тоже достойна большего. Ты роскошный цветок, но сидишь со мной в этом «болоте».
— Не достойна.
Сангрия бросает взгляд на приоткрытые двери зала, потом на гардеробщицу. Та сидит в наушниках, уткнувшись в экран телефона. Наверное, смотрит фильм. Первые клиенты придут часам к десяти, но из-за кастинга бедной пришлось начать работу раньше обычного. Сангрия заходит за стойку, взмахом руки подзывая меня к себе. Садится на принесенный сюда из зала барный стул, закидывает ногу на ногу. Я облокачиваюсь на холодный мрамор столешницы и терпеливо слежу за тем, как Сангрия достает очередную сигарету. Не закуривает, просто принимается вертеть ее в руках.
— Не достойна, потому что вовремя не смогла дать себе пинка. Я пришла в клуб, как и большинство из нас, за деньгами. В девятом классе попала в неприятную ситуацию. Мягко говоря. Пошла гулять с друзьями постарше, попробовала меф. Не подсела, к счастью. Мне не понравилось действие. Все скатилось в панику, а не в приятное расслабление, как мне обещали. Плохо себя чувствовала, в общем, долго отходила… А потом оказалась должна баснословную сумму, потому что всю закупку повесили на меня и дилеру дали мой номер для связи. Когда я через три дня не вернула долг, меня подкараулили за гаражами у школы — я срезала там путь до дома — и сильно избили. Один мудак чуть не изнасиловал, но, к счастью, в это богом забытое место зашла какая-то женщина. Они испугались свидетелей и сбежали.
Я сжимаю кулак, вонзая ногти в кожу. Мне так хочется обнять подругу, но не думаю, что моя жалость будет ей приятна. Она рассказывает свою историю так, будто это было не с ней, а с какой-то маленькой хрупкой девочкой, которая давно уже обернулась вампиром, стала бессмертной, всесильной и самодостаточной. Такие не нуждаются в сочувствии.
— Мать у меня работала на кассе в «Магните». Она и сейчас там, все в том же магазине. Сама понимаешь, какая зарплата. Отец пил. Ему порой денег даже на банку огурцов для закуски не хватало. Животное, — Сангрия вставляет сигарету обратно в пачку и с презрением захлопывает ее. — Сдох два года назад. В общем, денег просить не у кого было. Старшая сестра моей подруги работала в клубе. Не в «Абсенте», в другом, дешевом, задрипанном. Я устроилась туда, отдала долг. Потом просто для себя зарабатывать начала. Суммы были в разы больше, чем у матери. От отца деньги прятала, про клуб не говорила. Оправдывалась работой на складах в ночную смену. Когда он узнал правду, был лютый скандал. Я к тому времени уже накопила приличную сумму. Мы с матерью съехали в съемную квартиру. Я почувствовала себя самостоятельной. Ушла из школы. Ни колледжа, ни вуза не окончила, как понимаешь. Подумала, зачем мне образование, если и так деньги идут?
Сангрия проводит рукой по кипе бумаг, лежащей на столике под стойкой. Просматривает список кандидаток на кастинг, находит ручку и задумчиво щелкает кнопкой.
— А теперь мне идет четвертый десяток. Я все так же живу с матерью в съемной квартире и боюсь ходить одна по ночам.
Она зачеркивает какую-то строчку в списке и откладывает листок. Потом касается креста на шее, нажимает на потайной язычок и протягивает мне нижнюю часть украшения. Оттуда торчит иголка. Я хочу ее взять, но Сангрия отдергивает руку.
— Она с ядом, осторожно.
— Это считается оружием? — хмурюсь.
— Нет, конечно. Поэтому я с ней и хожу, — Сангрия вкладывает иголку обратно в крест. — В отличие от перцового баллончика или ножа, ее никто не заберет при проверке. Ювелирка никого не интересует. А зря. Мужчины привыкли недооценивать женщин.
Двери зала
