Альманах Российский колокол - Российский колокол, 2015. Спецвыпуск «Клуб публицистов премии им. Владимира Гиляровского»
Катя, случайно опустив ногу ниже прогретого солнцем слоя воды и ощутив холодные, бьющие со дна родниковые струи, быстро поплыла к берегу. Она плыла не к друзьям, лежащим на солнцепеке и не замечающим его, она почему-то поплыла к другому, противоположному берегу. Вышла из воды, вскарабкалась на высокий отвесный берег, поросший высокой луговой травой. Постояла с минуту, любуясь цветущими травами, вдохнула их пряный аромат. Воздух, насыщенный медовым запахом, казался густым и плотным.
«Хоть режь ножом и намазывай на хлеб», – подумала Катя. Она опустилась в высокую траву, примяв несколько душистых стебельков. Потом легла, чувствуя тепло, идущее от земли. Высокие травы, окружавшие ее, скрыли девочку от взора купающихся в озере людей и нежившихся на другом берегу озера. Ей тоже никого не было видно, а только слышно гомон купающихся в озере и резвящихся на другом берегу людей. А берег, на котором лежала девочка, был пуст. Он находился дальше от поселка и был не так удобен для отдыхающих. Лежа в траве, Катя наблюдала за муравьем, быстро передвигающимся по стеблю иван-чая. Затем закрыла глаза, слушая стрекот кузнечиков.
Поток мыслей ее вернулся к прежней теме – к воспоминаниям, к Вовке…
… – Как сестренка? – переспросила удивленная девочка. Катю признание соседского паренька подкупило. «Не к Лидке, надменной красавице, постоянно задирающей перед всеми нос, а ко мне подошел», – удовлетворенно подумала она и кивнула в ответ.
Через неделю Вовка праздновал свой отъезд со своим другом, который жил тоже по соседству. Два парня пригласили на вечеринку двух своих одноклассниц – оформившихся в округлые формы девчонок, обильно разукрасивших свои привлекательные мордашки дешевой косметикой и надевших на себя непозволительно короткие по тем временам юбки. Катя, возвращаясь из булочной, встретилась с веселой компанией. Вовка сделал вид, что не заметил свою названую сестренку. В детском сердце девочки родилась обида.
«Писать, так я, – подумала девочка, – а на вечер других пригласил!»
Возможно, это была первая в ее жизни ревность, которую она приняла за обиду. Настроение почему-то упало. Катя, придя домой, положила на обеденный стол купленный в булочной хлеб, вышла во двор, взяла велосипед, вышла за калитку. Высоко, по-мальчишечьи, закинув ногу через сиденье, села на велосипед и поехала на озеро. Это озеро она любила, как не любила в своей жизни ничего и никого, разве только мать, да и то неосознанно. И всегда, когда ей было плохо, ей почему-то хотелось прийти именно сюда, на этот высокий живописный берег ее родного Конопляного озера.
Но Катя быстро забыла свою обиду. И получив первое Вовкино письмо, обрадовалась. Ей хотелось узнать, как ему живется в этом далеком Ульяновске. Да и Вовка попросил ее забрать из школы его учетную карточку комсомольца и переслать ему. Катя понимала, что это важное для него дело она должна сделать. Так началась их переписка.
Он писал о его военных буднях в Учебке. Расспрашивал ее о новостях в школе, о соседских мальчишках, их общих товарищах. И Катя добросовестно отвечала на все его письма. Как-то незаметно для себя Катя привыкла к его письмам, стала ждать их, радовалась этим письмам в неприглядных, без марок и картинок, дешевых конвертах и, отвечая, начала как-то исподволь делиться с Вовкой своими полудетскими наивными мыслями, событиями своей незамысловатой жизни. Со временем Катя начала воспринимать Вовку как своего друга.
И вот он приехал, спустя три года. Катя, выбежав из школы навстречу своему другу детства, ожидавшему ее, вспомнила о своей подружке, с которой всегда вместе возвращалась из школы. Она подняла голову, нашла глазами окно их класса. Девчонки с любопытством взирали сверху.
– Галка! – крикнула Катя – приходи! Я книжку дочитала, заберешь.
И, помахав рукой на прощанье, пошла к Вовке. Он стоял посреди школьного двора, польщенный вниманием старшеклассниц, и делал вид, будто с интересом наблюдает за ребятней, гонявшей непонятно откуда взявшийся волейбольный мяч.
– Давно приехал? – спросила подошедшая Катя.
– Сегодня, – ответил Володя.
– С приездом, – сказала Катя. – Пойдем?
И она двинулась к воротам.
– Слушай, – сказал Вовка, – а поехали в город?!
– Зачем?
– Ты была когда-нибудь в «Родине»? Хочешь – пойдем?
– Хочу, – сказала Катя.
В городе она бывала редко. А в лучшем кинотеатре города «Родина» ей бывать еще не приходилось.
«Первый раз в такой кинотеатр иду, – подумала Катя, – да еще с парнем».
Это тоже было для нее впервые. Ей льстило его внимание, льстило, что он, приехав, сразу же пошел ее встречать. Катя посмотрела на своего попутчика. Володя повзрослел. Стал еще красивее. Но его красота почему-то не трогала некрасивую рыжую Катьку. Ей просто было лестно идти с таким видным парнем в военной форме, которая была так ему к лицу.
А было все просто. Катя была еще совсем ребенком, когда Володя уезжал в Учебку. Девочка, закончившая шестой класс, она еще не пробудилась для девичьих чувств. А теперь, три года спустя, Кате было шестнадцать лет. И сердце ее было занято. Она была безгранично, безумно влюблена. И объектом ее обожания и поклонения был отнюдь не этот стройный и привлекательный юноша, приехавший в свой родной город на побывку. Володя опоздал. Он уехал от девочки-ребенка, а приехав, увидел девушку, сердце которой принадлежало уже другому. Катя писала Володе обо всем, но о своей любви к учителю она ему не поведала. Володя сам понял, увидев Катю, что кто-то стоит между ними, но спрашивать что-либо ему не позволяла гордость. Он по-своему был привязан к Кате. Наверное, он тогда, три года назад, не соврал ни ей, ни себе, назвав ее сестренкой. Она была для него не чужой, было в ней что-то, что располагало его к ней. Простота в отношениях, какая-то подкупающая доверчивость. Почему-то именно к ней захотелось прийти, когда ему нужно было с кем-то поговорить. Именно ей проще всего было написать. Но девушкой своей мечты этот красивый юноша, конечно же, ее не видел. Он мечтал встретить красавицу, не уступающую по красоте Лиде, подружке Кати. Володе нравилась внешность Лиды, но он всегда ее побаивался, тушевался под ее насмешливым взглядом. И было в этой красавице что-то, что отпугивало его. Какая-то холодная надменность, высокомерие, которое оскорбляло его самолюбие. С Катей же было все иначе, с ней было спокойно и как-то легко, как будто она была своей.
«Ну почему добрые девчонки, как правило, дурнушки? – спрашивал он себя. – Эх, если бы Катька хоть чуточку была посимпатичнее…»
За время их переписки Володя привязался к этой некрасивой девочке еще больше. Он радовался ее письмам, ждал их. И если почему-то ответ задерживался, чувствовал, что ему чего-то не хватает. Несмотря на это, Володя боялся встречи с Катей. Он, конечно же, очень хотел ее увидеть: какая она, интересно, стала? Неужели все такая же дурнушка? Володе не терпелось увидеть Катю, поболтать с ней обо всем. Но он боялся, что девочка может рассматривать его как
своего парня, боялся того, что она свяжет его своей дружбой. Он не знал наверняка, как она его воспринимает, как расценивает их дружбу. Встретившись с ней, Володя понял, что опасения его были напрасны. Он даже не подозревал, насколько легко ему будет с ней общаться, будто и не было тех трех лет Учебки.
Катя шла рядом, эмоционально размахивая руками, рассказывала о своих одноклассниках, о ребятах со своей улицы и так же заразительно смеялась, как когда-то в детстве, когда он запихивал ей за шиворот снег, отнимал у нее биту, не давая ей «водить», или шептал что-нибудь смешное на ухо, когда они играли в «глухой телефон».
– А ты совсем не изменилась, – сказал он, – только повзрослела немного.
И вдруг неожиданно для себя вынул из кармана фотографию девушки, той самой девушки, которая так нравилась ему, продавщицы из магазина, где он часто отоваривался на свою скудную стипендию. Володя, конечно же, не собирался показывать Кате эту фотографию. Почему же вдруг он ее вытащил? Захотел увидеть ее реакцию? Убедиться в незыблемости их отношений? Он видел: Катя живет какой-то своей внутренней жизнью, неведомой ему. Он понял, что ее сердце принадлежит кому-то, кого он не знает. И почему-то в этот самый момент паренек почувствовал какую-то досаду. Конечно же, вначале, несмотря на задетое самолюбие, он все же, вопреки всему, почувствовал даже какое-то облегчение. Но, глядя на смеющуюся подружку детства, Володя поймал себя на том, что вовсе не слушает, о чем она ему рассказывает. Володя почувствовал, что он почему-то «закипает». Он не понимал, что его так задело, но почему-то почувствовал раздражение, будто у него что-то отняли. Ведь он за эти три года так привык к ее письмам! Ее присутствие в его жизни стало чем-то привычным, почти необходимым! Она была частью его жизни, частью его самого. И вот эта часть его сейчас уходила от него. Он чувствовал это кожей, каким-то шестым чувством. Он даже сам не смог бы объяснить, почему он так думал. Но он знал, что это так. Эта смеющаяся рыжая некрасивая девчонка, которая сейчас шла рядом с ним, уже не принадлежала ему. Он это знал уже наверняка.
