Крысолов - Мара Вересень
Терин села. Руки вздрагивали от пережитого. Она комкала платье, стискивала пальцы, стараясь не выпустить панику и слезы. Она не знала, может ли сказать наставнику Вейна о том, что происходит, и не знала, как именно сказать. Но артефактор ждал, а она в чужом доме ночью, одна.
– Он… С ним, кажется, беда, мастер Ром. Я боюсь, я…
Имрус Ром нервничал. Он бросил жезл в кресло почти сразу, а теперь покачивал в руках вытащенную из кармана флейту, точно такую же, как была у Вейна. Или очень похожую.
– Что это у вас?
– Это? Это Вейн сделал, вроде как экзамен. Он ведь мой ученик. А ученику нужно сделать копию любого артефакта и что-то свое. Вейн сделал эту флейту. Ему не нравится слово “копия”, считает его мертвым, без души, как конструкт, и говорит “отражение”. У меня же бессонница, я смотрел, что у Вейна получилось у себя дома, затем вышел подышать…
Артефактор опустился в кресло. Нахохлился, как больной филин.
– Маджен Ром…
– Мастер, лучше мастер, я больше ремесленник, чем маг.
– Что вы о нем знаете, мастер Ром?
– Немного. Кое-что. Кое-что знаю, кое о чем догадываюсь. Как ваше имя, веда?
– Терин.
– Терин, – повторил артефактор и снова повертел в руках флейту, – по-краштийски “дикая слива”. Вот значит, как… А вы, Терин, что знаете о нем?
– Все. И… Я не знаю, как, но мы… я…
Ей пришлось замолчать, чтобы не было слез. По ногам тянуло сквозняком, и ветер гудел в щели. Тонко и надрывно: “И-и-и, сю-у-у”. Наверное, мастер Ром плохо закрыл дверь в мастерскую с улицы.
Озноб полз по ногам, пробираясь к сердцу, Терин казалось, что она чувствует, как давят на медленно поднимающееся солнце тяжелые, набрякшие близким дождем облака, словно не хотят, чтобы пришел рассвет и он, Вейн. Не хотят, чтобы Вейн вернулся.
– Нужно его позвать. Я так… слышу. Позвать домой, иначе…
– Как?
– Этим, – Терин показала на флейту. – Вы умеете?
– Я?
– Я не умею, но я знаю слова. Колыбельная. Я слышала ее от наставницы.
– Почему вы думаете, что это поможет?
– Потому что колыбельная была для него. Он должен услышать. Он услышит. Потому что у нас с ним…
– Поет, – кивнул артефактор, прижал пальцами отверстия, оставив только два верхних.
– Тихо, тихо, меж теней, вслед за флейтою моей, – голосом, сердцем, натянутой струной, которая связывала их, начала Терин.
Ром поднес флейту к губам и осторожно дохнул. Звука не было. И был.
Главное, чтобы Вейн…
4
Дело о погибших при странных обстоятельствах детях в провинции Ирий было давно закрыто. Виновника, виновницу трагедии, пытавшуюся сбежать, нашли, осудили и казнили. Арен-Холу об этом напомнили и намекнули, что его задачей было найти виновника смерти главы Управления Корре Джерго, а он, Арен-Хол принялся копать слишком глубоко даже для некроманта.
Арен-Хол посмеялся шутке. По-привычке. Эта хохма была той же свежести, что и про обращение “светен”, полагающееся инквизиторам, по отношению к темному магу.
После первого отказа Арен-Хол подумал, зарегистрировал разрешение на призыв тени, и снова съездил в Корре. Там он заключил разовый договор с Гроссом Крево, мастером-призывающим и Заклинателем теней, с которым был в группе по посмертному допросу в Академии. Корре находилось на их вотчине, но с конгрегацией Крево не сотрудничали. Просто не мешали, пока интересы не начинали кардинально пересекаться.
До открытой конфронтации не доходило, но это был лишь вопрос времени. Глава рода – еще более упертый старый паук, чем собственные отец и дед Арен-Хола. Гросс, младший, третий сын, к которому он обратился, пошел на уступки только после того, как Арен-Хол заявил, что это нужно лично ему, а не конгрегации.
Крево тянули с ответом. Арен-Хол чувствовал, что теряет время, оно сочилось сквозь пальцы невесомой черной пылью, которая остается после использования одной из вариаций “тлена”. Наконец, спустя четыре дня, договор, с одобрения главы Крево, был подписан и весьма щедро, помимо стандартной ставки, оплачен с личного счета Арен-Хола.
Тени не отозвались.
Арен-Хол знал все о ритуале призыва, ходил за порог вместе с Гроссом, чтобы наблюдать, даже если от беседы Заклинателя с призванной тенью уловит лишь десятую часть образов. Но. Они как два придурка проторчали в субреальности грани любуясь некроформами друг друга. Больше там смотреть не на что было. Вечно голодные ошметки душ, толкущиеся у порога, почуяв двух сильных темных убрались подальше.
Крево был похож на паука. Из его спины росли жгутом темные ленты, хаотично замирающие изломанными, похожими на суставчатые лапы отростками. Отростки судорожно подергивались, стоило Гроссу посмотреть на Арен-Хола.
– Отвратительно, – выдал Крево, когда они перешагнули порог обратно.
– Вы тоже не идеал красоты.
– При чем здесь красота, Холин? – забывшись, назвал его по имени рождения Гросс. – Ваш некроформ теперь… зудит. Этот звук… Тошнотворно. Даже там. Особенно там. Это последствия присяги конгрегации, полагаю.
Однако крайняя степень досады на остроскулой физии Гросса, была не из-за некроформа. Не будь Арен-Хол заинтересован в положительном результате, он бы даже порадовался, что нашел способ посадить в лужу одного из прославленных Заклинателей Крево.
– Не понимаю, – бормотал Гросс, расхаживая вокруг столов, на которых лежали останки тех, чьи тени просил призвать Арен-Хол. Останков Джерго не было, но был личный предмет, образец крови и слепок сути, поскольку он служил конгрегации. – Пустышки. Должно же было остаться хоть что-то. А здесь – ни-че-го. Есть кто-то посвежее?
Арен-Хол кивнул. И сказал про Нодлут. И что если вдруг, то оплата будет ровно такой же. Крево готов был даже сам приплатить, так его задела неудача.
– Когда едем? – в нетерпеливом раздражении спросил Заклинатель.
– Через день. Мне нужно здесь закончить.
Арен-Хола настораживало, что после смерти Джерго трупы со следами, похожими на следы от вампирьих шалостей еще какое-то время появлялись, но после поездки в Ирий, как отрезало. Поездка точно не была причиной, но натолкнула на мысль, что мститель-полукровка, эльфир (надо же его как-то называть?) тоже уехал, и не куда-нибудь, а в Нодлут, словно нарочно дразнил.
Начало волны в Нодлуте Арен-Хол примерно определил, теперь у него были сведения из Корре и не маленький список переехавших.
По возвращении Арен-Хол подал подробный отчет и очередное прошение вновь открыть старое дело, объединив с делом Джерго и прочих участников
