Физрук 2: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
Мне стало казаться, что по окончанию оного разочарованные зрители нас попросту побьют. Мандраж охватил не только меня, но и всю съемочную группу. Самые нервные норовили спрятаться в пустых кабинетах, в раздевалке спортзала и мастерских. Пришлось их оттуда выковыривать. Рунге беспокоили технические трудности. В актовом зале была своя киноустановка, но можно ли будет на ней показать наше творение? К счастью, школьным киномехаником был наш трудовик, лицо кровно заинтересованное в успехе.
Они что-то там вдвоем с преподавателем немецкого кумекали, трещали киноаппаратом в пустом зале, что-то изобретали, покуда не остались довольны результатом. Теперь и мне стало любопытно. Одно дело смотреть на маленьком домашнем экране, другое — на большом. Перед началом сеанса кто-то из нас должен был выступить и попытаться оправдаться за возможные косяки. А так как главным инициатором этого безобразия был я, то и отдуваться тоже предстояло мне.
За пять минут до начала показа, в зал вошли большие шишки — директор, завуч и представители гороно. Они важно прошествовали к первому ряду, где для них были оставлены места, расселись и уставились на белый экран. Увидев их, я почувствовал азарт. Захотелось сказать, что-нибудь такое, чтобы им тошно стало. И я полез на сцену. Оглядел зал. Он был набит под завязку. В основном — ребятней, нашей и пришлой. Кто-то пришел, чтобы поболеть за друзей, а кто-то чтобы посмотреть кино на халяву. Были здесь и девушки со швейной фабрики. Они мне улыбнулись и помахали.
— Дорогие зрители, — заговорил я. — Спасибо, что пришли посмотреть наш фильм… Наш общий фильм, потому что многие из вас помогли его снять… Правда были те, кто попытался нам помешать, не верил в нашу с вами, друзья, возможность довести начатое дело до конца, но о них мы сегодня говорить не будем, пусть этим людям станет стыдно, — произнося эти слова, я не сводил глаз с Шапокляк, но той было все, как с гуся вода. — Теперь о фильме. Сразу хочу предупредить вас, что он у нас немой и не всегда — цветной, так что не стоит ждать зрелища, вроде фильма с Боярским и Алферовой, но все поясняющие надписи вы увидите на экране, а чтобы вам не было скучно, будет музыкальное сопровождение… Ну в общем это все, что я хотел сказать. Остальное вы увидите.
Раздались жидкие аплодисменты. Я поспешил убраться со сцены. Сел рядом с Илгой, которая держала мне местечко. Преподаватель музыки, Азалия Михайловна, села к пианино и начала играть. В зале погас свет. Премьера началась. На большом экране все недостатки нашего труда стали еще виднее, но зрители реагировали неплохо. Когда на экране появлялись те эпизоды, которые нами были задуманы смешными — в зале раздавался смех. И в такие моменты у меня отлегало от сердца. А когда шли боевые эпизоды, поставленные нами с особой тщательностью, пацаны, что сидели рядом, замирали.
На тех, для кого мы собственно и снимали «Альку и Трех мушкетеров», фильм действовал как надо, а все остальное — не важно. Когда погас последний кадр и в зале снова зажегся свет, аплодисменты были громкими и искренними. Я поднялся и стал вытаскивать на сцену съемочную группу для поклонов. Пацаняты смущались, девчонки краснели, взрослые растерянно улыбались. Никто из нас не ожидал такой реакции зала. Когда мы спустились со сцены и смешались с народными массами, ко мне и Рунге подошло начальство.
— Поздравляем, товарищи! — заговорили они наперебой, пожимая нам руки.
— Очень интересный опыт, — более веско высказался представитель гороно. — Будем распространять.
— Товарищи! — вмешался Пал Палыч. — Прошу в столовую. У нас там намечается небольшой банкет по случаю премьеры. Приглашаю!
Все потянулись в школьную столовую. Здесь и впрямь была накрыта поляна. Ничего особенного — легкие вина, закуски. Приглашены были только преподаватели и начальство. Дети не должны видеть, что учителя тоже употребляют. Я позвал было Илгу, но она сказала, что у нее разболелась голова и ушла домой. Ну и ладно! За одним длинным столом — составленном из обычных обеденных — царило оживление. Нас опять поздравляли и хвалили. Особенно — меня, как зачинщика.
И вообще, говорили, что за два месяца преподавания в школе молодой физрук Александр Сергеевич Данилов проявил себя как талантливый, инициативный учитель, тренер спортивной секции и классный руководитель. Вверенный ему — то есть — мне — экспериментальный класс делает успехи в учебе, за последнее время ни одного неуда по поведению. Если и дальше так пойдут дела, то к окончанию учебного года, будет не стыдно вывести учащимся восьмого «Г» класса хорошие итоговые отметки. И так далее.
К хору похвал не присоединилась только Эвелина Ардалионовна. Она посматривала на меня с усмешкой превосходства, а вот на военрука, Григория Емельяновича — с затаенной нежностью. Неужто предложенный мною план сработал⁈ В разгар веселья в столовку вошла наша сторожиха, она же — гардеробщица и уборщица — и громко сказала, что Данилова к телефону. Я встревожился: что-нибудь с Илгой? Выбравшись из-за стола, кинулся в учительскую. Взял трубку:
— Слушаю!
— Гражданин Данилов? — осведомился голос капитана Киреева.
— Да! — похолодев, буркнул я. — Что вам нужно?
— Пришли данные экспертизы по почерку, — с плохо скрываемым торжеством сообщил он. — Установлено, что подписи в вашем паспорте и протоколах ваших допросов выполнены разными лицами… Так что не сочтите за труд заглянуть завтра ко мне…
Переход на третий том Физрука, присоединяйтесь, друзья: https://author.today/work/316480
