Бывшие. Соври, что любишь - Даша Черничная
Он лежит на кровати и что-то печатает в телефоне. Сажусь ему в ноги:
— Я горжусь тобой, сынок.
— Я просто уже часа три перевариваю слова Глеба и успел немного успокоиться. — Леша откладывает телефон и смотрит в потолок. — Я говорил ему, что между вами что-то происходит. Вы смотрите друг на друга странно.
— Обычно, — пожимаю плечами.
— Глеб не верил, — продолжает Леша. — А я теперь понял все.
— Как ты вообще, Леш? — спрашиваю мягко.
— Нормально, — пожимает плечами. — Дядя Максим мне нравился, до того, как я узнал, что он мой отец. Так что лучше он, чем какой-нибудь мудак.
Равнодушие Леши цепляет, но каждый имеет право на разное проявление эмоций.
— Только я теперь не знаю, как общаться с ним и о чем говорить.
— Я буду рядом, Леш. Мы разберемся со всем вместе. Надо только, чтобы Глеб принял эту новость.
— Он бесится, да, — соглашается Леша. — Я-то знал, что где-то есть мой папа, а для него это шок.
— Может, оно даже к лучшему? Вы же были друзьями. А теперь выяснилось, что вы братья. Будет здорово, если вас это сблизит, — придумываю на ходу.
Леша смотрит на меня странно и выдает совсем как взрослый:
— Возможно, это, наоборот, все испортит.
— Почему?
— Потому что раньше нам было нечего делить.
— Потому что раньше нам было нечего делить.
Промики)
Бывшие. Я до сих пор люблю тебя
https://litnet.com/shrt/Shhx
bcEtuAYh
8RnrVJ9Q
VH_9da0V
Измен нить
https://litnet.com/shrt/ShSx
P5umRRN8
8qp-HEtC
JagNWWKm
Бывшие. Она моя дочь
https://litnet.com/shrt/Shxx
iarSiA1s
PcUEpVaT
KnoPK7N7
Глава 49
Ульяна
Я честно ждала отката в поведении Леши. Все боялась, что он психанет, обматерит Максима, вывалит на него или на меня свои эмоции, но мой сын — кремень.
Весь вечер мы провели вместе.
В тишине, наедине друг с другом. Незапланированно, не дожидаясь Нового года, включили Гарри Поттера и залезли под большой махровый плед.
Потом ужинали и смеялись, вспоминая какие-то моменты из детства. Про Макса или Глеба Леша не говорил. Мне показалось это важным — дать ему понять, что да, жизнь изменилась, но для меня он всегда самый главный.
Когда сын уже спал, я позвонила Максиму.
— Удалось поговорить?
— Да, — голос Никонова звучит вымученно. — Разговор был сложный. Глеб искренне считает, что отныне я буду все свое время проводить с тобой и Лешей.
— Господи, да с чего он вообще так решил?
— Наверное с того, что мать уже однажды бросила его, и он попросту боится повторения. Глеб знает, каково это — быть нелюбимым сыном, у него нет под ногами фундамента. В мои слова о том, что я любил и буду любить его всегда, что никогда и ни за что на свете не откажусь от него, он словно до конца не верит. А как Леша?
— Я поражена его спокойствием, Максим.
— Я хочу, чтобы мы встретили Новый год все вместе, Ульяна, — говорит вдруг. — Как ты смотришь на это?
— Мы с Лешей часто ездим к моему отцу, но, думаю, что этот Новый год мы действительно можем попробовать встретить вместе.
— Помнишь базу, на которой мы когда-то проводили выходные?
— Конечно, — помню, даже слишком хорошо.
— На территории сейчас все поменялось, построили новые домики с бассейном и баней. Как ты смотришь на то, чтобы поехать на несколько дней? В Новый год там должно быть очень красиво. На краю снежного леса, вдали от цивилизации.
— Думаю, мальчикам понравится, — на глаза наворачиваются слезы от воспоминаний.
Разговариваем с Максимом еще какое-то время. Прощаться почему-то не хочется. Мы сейчас слишком уязвимы, а когда разговариваем, будто бы находим опору.
Поутру я заглядываю к Лешке, но тот спит как сурок. Не бужу его. Леше не нужно в школу, так что пусть спит. Иду на кухню, жарю омлет и пишу записку Леше — чтобы обязательно позавтракал и напоминаю ему, что люблю.
На работе с замиранием сердца жду первого урока, потому что это класс Леши и Глеба, но сын Максима не приходит.
На следующий урок аналогично. В этот день в школе Глеб так и не появляется.
После уроков меня вызывает к себе директриса.
Ох, я ждала этого. Чтобы Анна Сергеевна прошла мимо сплетен? Да не будет такого.
На удивление я чувствую, что готова сейчас ко всему. Внутри меня стержень, который я никому не позволю сломать.
— До меня тут дошли слухи, Ульяна Романовна… — Анна Сергеевна окидывает меня взглядом, будто я вещь на витрине.
— С каких это пор вы начали собирать сплетни, Анна Сергеевна? — не могу сдержать едкой улыбки.
— С тех пор, как по углам стали судачить слишком громко.
— И что же вы хотели мне сообщить?
— Не сообщить, Ульяна Романовна, — снимает очки, поджимает губы. — Ульяна, он же поиграется тобой и бросит. А тебе потом тут работать. Над тобой же смеяться буду все кому не лень!
Ох уж эта забота. Снова.
— В прошлый раз вы предлагали мне уволиться и забрать Лешу из школы. Что сейчас? — спрашиваю насмешливо.
Я не верю в эти милосердные акты. Не от нее точно.
— Очнись, Ульяна, и прекрати эту связь, пока не стало поздно.
— Может, я сама распоряжусь своей жизнью? — выгибаю бровь.
— Да распоряжайся ради бога, просто не забывай о том, что тут учится и Леша. Каково будет ему, когда он узнает, что мать — таскается с отцом его друга? — рявкает на меня.
Я замираю, оглушенная этими словами.
В одном она права. Дети как губка. Впитывают все, что говорят взрослые. И проблема Анны Сергеевны в том, что она собрала вокруг себя змеиный улей, которому позволяет заниматься травлей учителя. А дети все это слушают и повторяют, само собой.
— А мне хочется у вас спросить кое о чем, Анна Сергеевна, — ставлю руки на стол и наклоняюсь над директрисой. — Как вам сидится тут? Достаточно мягко?
И выдаю улыбочку, самую милую, на которую только способна.
Директриса нервничает, а я
