Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
Размах, и стальное лезвие вгрызлось в плоть, прямо под рёбра, резко прерывая тяжёлое дыхание.
— Что… — он смог лишь сдавленно прохрипеть, жмурясь от неожиданной, острой боли.
Лёгкие скрутило, воздух моментально пропал, оставляя Хантера в попытках хватать его ртом. Непроизвольно зажимать рану, нащупывая оставленный внутри себя нож. Даже удивиться не успел: мир рябил, стремительно уплывая в темноту.
— Прости, Хантер, — прошептала Гвен едва слышно, покидая очень быстро заливаемую кровью постель.
Глаза предательски защипало, когда увидела во всей красе дело своих рук: издающий предсмертные хрипы, стискивающий зубы, уже не способный на слова. Да и вряд ли он мог бы сказать что-то лучшее, чем назвать её тварью.
Именно таковой себя и ощущала. И надо бы забрать оружие, быть профи, но дрожь била так, что колени подгибались. Бездумно она отступала от кровати всё дальше, пятясь, как от чумы. Судорожно прижала ладонь ко рту, наконец, осознавая: сделала.
Победила.
И когда Хантер затих, перестав биться в судорогах и обмякнув, она больше не смогла выносить эту тошноту, сдавившую живот, отвращение к самой себе. И нарастающую подобно цунами волну боли, поднимающуюся от кончиков пальцев выше, выше — до самого сердца, трепыхнувшегося в последний раз и застывшего коркой льда.
Всхлипнув, Гвен метнулась к двери, подхватив по пути свой плащ. Бежать. Как можно дальше, чтобы не видеть, как раскинулось безжизненное тело, как красной жижей утекла из него жизнь.
И если раньше это приносило кайф, то от сделанного сейчас только воротило. Поздно. Ничего не изменишь.
Хантер Райт труп. Двадцать первый труп. Она уже не видела ступенек лестницы, по которой буквально выкатилась под проливной дождь, наплевав на капюшон. Почти не запомнила, как тыкала трясущимися пальцами в плохо отвечающий из-за влаги экран смартфона, набирая нужный номер.
— Девять-один-один, слушаю вас, — безэмоционально раздалось на том конце трубки.
— Литтл-драйв, восемнадцать. Квартира пять. Прошу, быстрей, ножевое ранение у мужчины, — протараторила она и тут же отключилась.
Спешно швырнула гаджет через дорогу в ближайшие кусты, с каким-то остервенением. Благо, это один из десятка аппаратиков «для дела».
Дождь, бесконечный, шумный, лил с неба непрерывным водопадом, словно сами небеса хотели смыть Гвен в канализацию. Именно так она и ощущала себя — проклятой. Ругалась последними словами, что избавилась от телефона и теперь не могла вызвать такси.
Когда уже начнёт соображать голова, обычно всегда предельно ясная?! Столько ляпов, словно это её первое дело!
Но главное — она оставила нож в его теле, оставила свои отпечатки. Ноги сами несли подальше от чёртового дома на Литтл-драйв, почти не задевая луж. Вода текла по лицу, превращая косметику в грязные чёрные подтеки, а волосы в слипшиеся сосульки. Ужасный холод пробирал откуда-то изнутри, в туфлях хлюпало, а плащ на почти голом теле не дарил и капли тепла.
Не разбирая дороги, Гвен летела домой с такой скоростью, что пару раз подвернула ногу на тонком каблуке, едва не сломав лодыжку. Она бежала от себя, но тень собственной слабости неизбежно нагоняла, дыша в затылок. Шепча, какая же она дура, что продолжала надеяться, ведь сам звонок за помощью — символ её поражения.
Она не хотела его убивать. Пора признать это, хотя бы сейчас, хотя бы себе. Не имела ни малейшего понятия: почему, когда все это началось? Ведь совсем недавно Гвен стреляла по его фотографиям, чувствуя только ненависть. Мечтала об этом дне, когда его кровь наполнит воздух своим ароматом.
Так где же удовольствие, где хотя бы удовлетворение проделанной работой? Почему во рту привкус табака и имбиря, как будто оставшийся несмываемой печатью? Какое могло быть сожаление, если всё сделала почти правильно — устранила угрозу, а вместе с тем и завершила заказ…
Чёрт, даже фото не сделала. Придётся ждать утра, когда о новой жертве Леди в чёрном будет гудеть весь Раутвилль, и уже тогда оповещать заказчика.
О чём она вообще думала… Хантер мёртв, и это она воткнула нож. Больше ничего не имело значения.
Домой Гвен ввалилась, отчаянно хлопнув дверью и шмыгнув носом. Трясло всё сильней, пальцы онемели, согреться было единственным желанием. Гостиная встретила тишиной и тихо тикающими часами на стене, стремительно приближавшими стрелки к полуночи. Зубы стучали от холода, на полу тут же накапала с плаща живописная лужа.
Плевать на обычную безопасность: учитывая фатальную ошибку, скорее всего это последние сутки на свободе. Бессмысленно убирать арсенал в хранилище, а бежать просто не осталось сил. Срывая с себя промокшие тряпки и бельё, забыв про обычную аккуратность, Гвен на ватных ногах устремилась в ванную. Со стуком откинула каблуки куда-то в сторону дивана, а чулки улетели на журнальный столик.
Похрен. Тепла. Ей жизненно необходимо тепло, ведь холод она совершенно не выносила с ночи в подвале. Казалось, словно в желудке огромный комок льда, который срочно нужно растопить.
Горячий душ не помогал. Гвен всё увеличивала температуру, и кожу кололо сотней игл, но становилось лишь ещё гаже. Трясти перестало, вот только тошнота усиливалась. Скручивала внутренности спазмом, уничтожала кислород. С раздражением перекрыв воду, Гвен прислонилась спиной к стене, прикрывая глаза.
Что это с ней? Разве убийство не стало привычным… Но нет, дело не в факте вновь окровавленных рук. Дело в том, чья это кровь. В голове прочно засела картинка, как стоп-кадр из фильма: распростертое на постели тело, хрипящие звуки и боль, которую она причинила. Торчащая из глубокой раны железная рукоять. Как хорошо, что не видела его взгляда, иначе бы серо-голубое небо, омрачённое тучами, преследовало ещё сильней. И без того хватало откуда-то взявшихся самобичеваний.
«Ты не должна была этого делать».
«Ты предала его».
«Ты могла все истолковать неверно».
— Хватит! — зло прошипела Гвен себе под нос, пытаясь утихомирить шепчущих всё это демонов.
Но они не унимались, и когда она вышла из душевой кабины и провела ладонью по запотевшему зеркалу над раковиной, ловя свой затравленный взгляд, то увидела лишь отчётливые, уже наливающиеся синевой
