Шоколад - Тася Тараканова
Глупо, страшно стоять на подоконнике в открытом окне. Я знала, что бездна примет меня, стоит посмотреть вниз. Ещё немного и всё закончиться. Да, я трусила перед последним шагом, потому что осознавала, что собираюсь совершить.
Мне не хватило решимости, сильные руки обхватили меня сзади и сдёрнули с подоконника. Он подкрался бесшумно, как зверь и схватил добычу. Прижал к себе моё дрожащее тельце, уткнулся носом в волосы. Я чувствовала, как грохочет его сердце, как сбилось дыхание. Кажется, полковник по-настоящему испугался. Такой взрослый, суровый мужчина испугался за меня.
— Майя, не надо. Всё наладится. Я обещаю.
Он поднял меня на руки и уложил на кровать, лёг рядом, прижал к себе спиной и обнял за живот. Просто обнял. Ничего чувственного и ничего страшного в его объятии не было. Ужас понемногу спадал. Пасечник забирал его, окутав меня теплом своей руки. Жар мужского тела согрел, ледяное дыхание бездны отступило. Нашёлся тот, кто пожалел бедную, одинокую, несчастную пчёлку. Скорее пчёлка опять придумала сказочку, что кому-то нужна и поверила в неё.
Пригревшись, я успокоилась. Никому я не нужна. Ни о каком доверии к полковнику не могло быть и речи после всего, что случилось со мной в колонии.
Затаившись, я прислушивалась к мужскому дыханию. Ждала, когда оно станет тише и ровнее. Через какое-то время он уснул, рука, лежавшая на животе, скользнула вниз, я тихонько пошевелилась, Пасечник мгновенно очнулся, как сторожевая овчарка, встал с кровати, вышел из комнаты и вернулся назад. Склонился надо мной.
От страха я застыла. На моей руке мгновенно защёлкнулся наручник. Дёрнулась и увидела второй железный браслет на его руке.
— Извини. Меня просто рубит. Спи.
Слова мужчины, приковавшего меня к себе, словно впрыснули в кровь наркоз. Понимание, что до утра требуется спать, сняло с меня всю ответственность, и я уснула.
Утром кошмар продолжился. В туалет он отпустил без наручника, с кем-то разговаривая по телефону за неплотно прикрытой дверью. Пока я как попало принимала водные процедуры, он стоял за дверью, просунув ногу в створ двери, и ждал. Ночное безумство, посетившее меня, отступило, я корила себя на все лады за свой поступок, вспоминала сына, просила у него прощения.
На завтраке (кофе с бутербродами), я ждала от него хоть пары слов, но он душно молчал, отзеркаливая меня, я в ответ запустила молчаливое радиоактивное излучение. Без уговоров, холодно и спокойно, словно находился при исполнении служебный обязанностей, он опять пристегнул меня к себе, повёл к машине и куда-то повёз. Оказалось к психологу.
Вопросы психологини — высокой женщины с лошадиным лицом и сверхпышными формами, вызывали у меня единственное желание — отвести глаза от этой неимоверной красоты и уставиться в окно. Докторица не удосужилась получить от меня ни «да», ни «нет», ни какой-либо другой эмоции. Это была не месть, а реакция на своё полное бесправие и ощущение собаки на поводке. Животное ведь не спрашивают, как оно себя чувствует.
Приятная женщина после получаса душевного монолога развела руками и с фальшивой улыбкой обратилась к Пасечнику.
— Думаю, вам нужна консультация психиатра.
Полковник с непроницаемым лицом поблагодарил её, и мы поехали дальше. Он изволил, наконец-то, обратиться ко мне.
— Психолог не понравилась? Отзывы на сайте были хорошие.
Сам лечись
— Ладно, бывает.
Моя агрессия росла с каждой минутой. Наручник, за который меня водил Пасечник, будил дикую неконтролируемую ярость. Совет обратиться к психиатру означал, что я с большой вероятностью двигаюсь в сторону психушки. В моей голове лихорадочно закрутились варианты побега.
Когда мы вышли из машины около следующего медицинского центра, я встала, натянув до боли железный браслет, злобно посмотрев на своего тюремщика.
— Отстегну после приёма. Обещаю.
Второй психолог женщина взбесила меня с первого взгляда. Я уткнулась взглядом в носки своих кроссовок и постаралась отстраниться от её голоса. В мысленный диалог с ней я не вступала. Пусть спрашивает того, кто привёл меня сюда. Полковник по просьбе доктора сразу зашёл в кабинет и сел на диванчик рядом со мной. Они начали говорить обо мне в третьем лице, беззвучный мотивчик на-на-на-наа хорошо помогал игнорировать их беседу. Последнее, что я услышала от психолога, выключив пластинку в голове:
— Случай нестандартный. Рекомендую моего коллегу с э… очень нестандартным подходом. Вот телефон и адрес. Желательно попасть к нему сегодня.
Мы вышли к машине. Пасечник напоминал буйвола, который был готов затоптать любого на своём пути. Я ощущала его дикую злость и тряслась от мысли, что если он не сдержится, может что угодно сотворить со мной. Но он не имел права. Не имел! Он такая же сволочь, как мой бывший. В душе нарастал даже не протест, а животный вой. Как же я вляпалась! Моя жизнь только моя, даже если она летит к чёртовой матери под откос, никто не имеет права стоять у меня на пути.
В машине он пристегнул меня к ручке над головой, включил громкую музыку, настроил навигатор. Страх затуманил глаза, заставил сжаться в комок. Сейчас он надавит на газ, превысит скорость, влетит в аварию, машина загорится, и я не смогу из неё выбраться. Реалистичная сцена со вспыхнувшей машиной болью прошила висок, я умела представлять красочно и в деталях.
Всё-таки я ошиблась. Эмоции не взяли вверх над полковником, он смог усмирить ярость: не давил на тормоз, не дёргал внедорожник на светофорах, не мотался из ряда в ряд, словно спешил к умирающему принять последний вздох.
Когда мы подъехали к торцу высотного жилого здания и Пасечник ушел в контору без вывески, я осталась сидеть в машине. Лицо полковника, мельком глянувшего на меня, до сих пор напоминало угрожающую маску африканского быка, которому лучше не вставать поперёк дороги. Он вернулся довольно быстро, пристегнул к себе и повёл ещё к одному мозгоправу. Пасечник словно читал мои мысли, ни на минуту не оставляя меня без надзора. Это был какой-то трэш с заложницей и психом, которые направлялись к ещё одному психу.
Быстрым шагом мы проследовали мимо пацана администратора и вошли к «нестандартному доктору». Завесившись волосами, я уткнулась глазами в пол, с отстранённым видом «меня это не касается».
— Сесть! — послышался ледяной голос полковника
Сволочь! Как собаке командует. Я сгорала от стыда и ненависти. Так со мной ведёт при незнакомом мужчине, будто преступницу из камеры на допрос вывел. Меня трясло мелкой дрожью,
