Сахар на обветренных губах - Тата Кит
— Это забота. Заткнись.
— Поняла, — хохотнула я коротко и, изображая хромоножку, позволила Колесникову вывести меня из ледового дворца на парковку, где он усадил меня в машину и быстро сел за руль.
До многоэтажки, в которой я жила, Вадим домчал достаточно быстро. Всё это время я следила за состояние своей руки и косилась на манжет, надеясь, что, если с порезом всё печально, кровь не выступит к запястью.
Обошлось.
Вадим припарковался недалеко от подъезда, обежал машину и помог мне выбраться из неё. Придерживая за руку, которую я ему доверила, довёл меня до подъездной двери. Выглядел он загруженным.
— Не парься. Я сама виновата, что слишком в себя поверила.
— Стрёмно получилось. Я думал, что мы нормально пососёмся у твоего подъезда, а теперь хз, за что тебя потрогать можно.
— Меня, желательно, вообще не трогать, Колесников. Я добро на распускание твоих лап не давала.
— Я спас тебя! — изрёк он нарочито возмущенно.
— Ты же меня и покалечил.
— Ну, ты хоть рано не засыпай. Я напишу.
— Посмотрим, может быть, я тебе даже отвечу.
— Я знал, что ты на меня запала, крошка, — подмигнул он мне игриво и коснулся кончика носа подушечкой пальцев, и тут же аккуратно поддел подбородок. — Давай, доведу тебя до квартиры.
— Хитрый какой. Дальше я сама.
— Как хочешь… Рано не засыпай, Алёнушка.
До квартиры я дошла спокойно. Только заходить в неё пока не спешила. Прижавшись спиной к стене рядом с металлической дверью, несколько минут просто вслушивалась в тишину.
А в квартире сейчас реально было тихо.
Не знаю, хороший это или плохой знак, но то, что мне придётся в неё зайти хотя бы ради Кати — это точно.
По времени — ещё не глубокий вечер, но родители уже должны были вернуться с работы.
Достав из кармана куртки ключ, я открыла дверь и вошла в квартиру.
Алкоголем не воняло. Это обстоятельство позволило мне с облегчением выдохнуть.
Сняв ботинки, я стянула с плеч рюкзак, а затем куртку.
Из комнаты вышла мама и хмуро осмотрела меня с ног до головы.
— Ты где была? — строго спросила она, выглядя при этом так ровно, будто лом проглотила.
— Гуляла, — ответила я, не глядя на неё.
Опустила правую руку и красная змейка крови, будто ждавшая этого момента, скользнула к ладони и по пальцам.
— Твою мать! Алёнка! — вовремя вышел из комнаты отчим. Со злостью и страхом он смотрел на то, как в моей ладони собирается алая лужица. — Я же говорил тебе, никуда сегодня не ходить. Какого хрена ты попёрлась в этот свой сраный универ?! Сидела бы дома! Иди смывай всё это! хули вы застыли?! Аптечку неси, блядь! — рявкнул отчим, толкнув маму в плечо. А сам ушёл обратно в комнату, где прибавил погромче телевизор.
Молодец какой…
Команды раздал.
— С тобой одни проблемы, — вздохнула мама укоризненно и пошла в сторону кухни.
Катя показалась из своей комнаты и аккуратно махнула мне ручкой.
С ней всё хорошо и ладно.
Для начала я зашла в свою комнату, взяла всё необходимое для душа и только после этого закрылась в ванной.
Толстовку, всё же, заляпала кровью. Всё вещи с себя пришлось закинуть в стирку.
Сняв с раны окровавленный и съехавший на сторону бинт, я увидела, что края пореза, которые ещё утром казались мне сросшимися, разошлись. Кровь сочилась, конечно, не так сильно, как было накануне ночью, но, видимо, из-за того, что уже прошло достаточно много времени после катка, бинт и вата успели пропитаться кровью насквозь.
В комнате после душа меня уже ждала мама. Скрестив руки на груди, она всем своим видом выказывала недовольство.
— Доставай свою аптечку. Обработаю. Нашей же ты брезгуешь, — сыронизировала она, скривив рожицу.
— Плохая пародия, мам.
— Мам?! — выплюнула она злобно.
— Я же утром для тебя была просто женщиной. Забыла?
— Ты ею и осталась. Просто удобная кличка — «мам». Коротко, да и ты уже привыкла на неё откликаться. Да, женщина? — заглянула я ей насмешливо в глаза. — Вот видишь, не реагируешь. А если бы я добавила «мам», то ты нашла бы что мне ответить. Не надо мне ничего обрабатывать. Я сама.
Отвернувшись к шкафу, я открыла створку и достала комплект домашней одежды. Бросила вещи на кровать поверх покрывала и без каких-либо эмоций мазнула по маме взглядом.
Шумно вздохнув, она с топотом вышла из комнаты, демонстративно широко распахнув дверь.
Как раз то, что мне нужно, чтобы переодеться.
— Катька! — услышала я мамин крик уже откуда-то из кухни. — Иди помоги сестре бинты поменять!
— А мне можно из комнаты выйти? — спросила робко Катя.
Зашибись, они её ещё и наказали за что-то…
— Тебе русским языком сказали! — рявкнула мама. — Иди и помоги!
Топот Катиных ног быстро домчал до моей комнаты. Закрыв за собой дверь на замок, Катя повернулась ко мне и робко улыбнулась, глянув на рану, к которой я прижимала ватный диск.
Я внимательно посмотрела в её глаза. Заплаканными они не выглядели. Это уже хорошо. Значит, её просто отправили в комнату, чтобы она не мешалась под ногами, очевидно, всё ещё напуганным вчерашним инцидентом родителей.
— Сильно ругали? — спросила я, кивнув в сторону двери.
— Нет. Мама просто сказала, чтобы я сидела в своей комнате, делала уроки и не мешала.
— Понятно, — выдохнула я с облегчением.
— Садись. Я всё сделаю, — Катя усадила меня на кровать, достала мою аптечку и, уже зная, что и к чему, обработала мне рану. Ассистировала я ей только в перебинтовке, и то только потому, что Катя норовило привязать в моей руке и свою, попадающую под бинт. — Не больно? Расслабить узел или сильнее завязать?
— В самый раз. Спасибо, Катюш, — я чмокнула сестру в макушку. Хотела тут же отвалиться на постель и расслабиться, но для начала оделась. Ходить в одном полотенце в квартире, где прямо сейчас есть отчим — очень опрометчиво. Мало ли какие у него новые «шутки» на этот счёт имеются.
— Принести тебе покушать? Мама пирог сегодня мясной испекла. Вкусный.
Я невольно усмехнулась.
Пирог в честь того, что ночью чуть не зарезали одного кабанчика?
Конечно, такой вопрос вслух я задавать не стала. Катя может вспомнить и поймать панику. Рано ей ещё знакомиться с сарказмом.
— Поспи. Так быстрее заживёт, — ласково произнесла Катя, укрывая меня одеялом. — А я посижу рядом, чтобы папа тебя не обижал.
Так странно слышать, что младшая сестра успокаивает тебя ровно теми же словами, что ты её когда-то.
И, вроде, точно знаешь, что эти слова — чистой воды обман, потому что
