Сахар на обветренных губах - Тата Кит
— На хороший урок?
— Ага, — фыркнула я саркастично. — Такой же хороший, как бросить не умеющего плавать ребенка в озеро и ждать, когда он поплывёт.
— Меня так батя научил плавать. Только в бассейн бросал вместо озера.
— И как тебе тогда было? Понравилось?
— Ну… приятного, конечно, ноль, но зато плавать научился.
— Ты научился плавать только потому, что жить хотел, а не потому, что батя молодец, — зло отчеканила я, потому что ровно так же меня учил плавать отчим. Он просто отобрал у меня надувной спасательный жилет, когда мне было десять, и уплыл с ним, сказав, что, если я хочу сладкой ваты, которая будет ждать меня на берегу, то я доплыву и без жилета.
Сложно сказать, чем я тогда захлёбывалась больше — слезами или жёлто-зеленой водой…
С тех пор я ненавижу сладкую вату и отчима.
Научилась ли я плавать? Едва ли те движения, которые я совершаю в воде, пытаясь не утонуть, можно назвать плаваньем.
— С этого ракурса я ситуацию не рассматривал, — Вадим нахмурился и на несколько секунд явно о чем-то задумался, сосредоточив внимание на моём плече. Но затем, словно стряхнув темный морок со своих мыслей, вновь сосредоточился на мне и со свойственной ему лёгкостью спросил. — Будем тогда кататься, держась за руки?
— Как мило, — поморщилась я нарочито брезгливо.
— Знал, что ты будешь в восторге, — подмигнул мне Вадим. — Погнали?
— Ой, божечки…
— Давай. Отпусти меня, малышка, — ласково и тихо произнес Вадим. Завёл руки за свою спину, где я крепко держалась за его толстовку, мягко обхватил пальцами мои запястья, из-за чего я разжала кулаки и отпустила ткань. — Вот так. А теперь я буду придерживать тебя за руку, а ты ехать за мной. Всё просто.
— Угу. Просто.
Ворчала я, как старая бабка. Но с Вадимом, всё же, пришлось перестать так тесно контактировать, видя в нём отличную опору.
Колесников немного отъехал от меня, протянул руку и подставил свою ладонь под локоть правой руки.
— Делай шаг, или я поехал за той Барби, — кивнул он в сторону выпендрёжницы в розовой юбке.
— А я потом устрою тебе тёмную в универе.
— Давай, Алёнушка. Время идёт.
Я вновь мысленно прокляла тот момент, когда согласилась поехать с Колесниковым на каток. Но прямо сейчас я нашла в себе силы, чтобы сделать шаг… и начать падать.
Одна нога поехала туда, куда я её направила, а вот другая решила, что сейчас самое время отступить.
Вадим подхватил меня под локоть. И в эту секунду я не знала, от чего мне было больнее: от того, что я, не умея, почти села на шпагат или от того, что Колесников своими жесткими пальцами явно вскрыл порез, полученный мной сегодня ночью.
— Подожди! — я резко вырвала руку из жесткого захвата его пальцев и тут же села на лёд.
Сейчас мне было плевать, что вокруг полно людей, которые могут наехать на меня или запнуться об меня сидящую.
Стиснув зубы и спрятав зажмуренные глаза за ладонями, я ждала, когда пройдёт приступ острой боли в порезе.
Только бы не разревется…
— Ты чего? — прозвучал совсем рядом обеспокоенный голос Вадима. — Алёнушка…
Его пальцы аккуратно коснулись моего плеча.
Я взяла себя в руки и отняла ладони от лица, чтобы заглянуть в глаза парню, который, оказывается, присел рядом со мной на корточки и сейчас очень беспокойно смотрел на меня, не понимая вообще, что произошло.
— Ногу подвернула? Покажи, где болит, — он начал мягко касаться моих ног через ткань джинсов.
— Кажется, подвернула, — я старалась, чтобы голос звучал ровно. Уж слишком очевидная растерянность и чувство вины плескалось в глазах Вадима.
Пока он ощупывал ноги, которые уже меня не беспокоили, я незаметно осмотрела правый рукав толстовки на наличие кровавых пятен.
Вроде, пока чисто. Но не факт, что через несколько минут с меня на закапает на светлый лёд.
— На сегодня, наверное, хватит, — заключила я и попыталась встать.
— Подожди. Я помогу, — Вадим встал и склонился надо мной. Аккуратно обхватил меня за талию и начал медленно поднимать. — Обними меня за шею. Так удобнее должно быть.
Левой рукой я обхватила его шею и не сопротивлялась тому, как он, прижимая меня к своему боку, медленно ехал к выходу с катка.
— Расслабься, — произнесла я с лёгкой улыбкой, желая хоть как-то отвлечь явно напряженного парня. — Меня же не сосулькой проткнуло. Просто ногу немного подвернула. Ничего страшного.
— Ага, — бросил он нервно. — Не пытайся… Я в курсе, что я придурок.
— Ну, я бы не была так уверена. Что-то хорошее в тебе, похоже, есть.
— Например? — глянул он на меня сверху вниз заинтересованно.
Кто-то явно любит, когда его хвалят.
— Не бросил же меня, как бракованную. Видишь? Провожаешь с катка, хотя мог бы бросить и пойти кататься с той Барби.
— Блин! — чертыхнулся он недовольно. — Я хотел тебя просто подальше от катка оттащить, чтобы ты не мешала мне с Барби, но теперь, походу, придётся отвезти тебя домой, чтобы ты не переставала думать о том, что во мне есть что-то хорошее.
— Бедненький, — всхлипнула я притворно, при этом стараясь запомнить, что хромать мне нужно на правую ногу.
Мы сошли со льда и подошли к лавкам. Вадим аккуратно усадил меня рядом с нашими куртками и, присев на корточки напротив меня, начал расшнуровывать коньки.
— Я нормально, Вадим. Дай, я сама…
— Не лезь, — отрезал он неожиданно строго. С осторожностью снял с моей правой ноги ботинок и носок. Теплыми пальцами мягко прощупал щиколотку. — Болит?
— Немного, — ответила я с легкой улыбкой, стараясь не отвлекаться на нашествие мурашек, поднявшихся от щиколотки, которой всё ещё касался Вадим. — Уже почти отпустило.
Я быстро надела куртку, чтобы спрятать за как можно большим количеством ткани возможную потерю крови.
Рану всё ещё саднило и неизвестно, что там сейчас происходило.
Вадим обратно надел носок на мою ногу, а затем подставил под неё ботинок.
— Я сама, — остановила я его, внаглую отобрав свой ботинок, чтобы как можно скорее надеть его на ногу, которая уже не испытывала никакого дискомфорта. — Не загоняйся так, — улыбнулась я Вадиму и даже позволила себе коснуться его плеча. — Я уже нормально. Отвези меня домой.
— Прозвучало как «ты классный, иди в жопу», — в его голосе были слышны нотки обид, хоть глаза и излучали тепло и спокойствие.
— Ну… — повела я плечами. — Ты классный.
— Понял, — вдохнул Вадим и резко выпрямился во весь рост, возвысившись надо мной. Нырнул головой под мою левую руку и, приобняв за талию, помог встать.
— Это я могла бы и сама
