Выскочка, научи меня плохому - Иоланта Палла
— Я всего лишь хотел уберечь тебя от проблем прошлого. Вот и все. Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. — Владимир Эдуардович нахмурился, делая глоток бодрящего напитка, пока я часто дышала, опустив руки от бессилия.
— Какие еще ошибки?
— Твой отец был журналистом и, нужно сказать, очень проворным. — Алимеев отставил чашку в сторону и посмотрел на меня. — Полез не туда, узнал не то, что нужно, и решил сорвать большой куш одним ударом, но… В случае с Сашкой просчитался. Результат на лицо.
— Нет, — я качала головой, — я не верю…
— Имеешь полное право, — Владимир Эдуардович устало провел рукой по лицу, а я переваривала его слова, — Яковенко узнал ту информацию об Аристове, которую не должен был, и он не пошел с этим в редакцию желтой газетенки, а шантажировал. Итог, Аристов практически чисто сработал, устранив источник дыма и, собственно, все носители одним ударом. Мне жаль, что так произошло, Лилия. Я не имею отношения к пожару. О подробностях я узнал позже и не хотел помогать, но… У всех есть больная точка, и на мою тоже надавили.
— Я… — Промямлила, ощущая жуткую пульсацию в области висков. — Я не понимаю, зачем тогда нужно было забирать меня из детского дома?
— Чистая случайность. — Владимир Эдуардович нахмурился и посмотрел в окно. — Марина очень хотела ребенка, а когда увидела тебя маленькую, худенькую со слезами на глазах, — он перевел взгляд на меня, от чего внутри все сжалось с удвоенной силой, — все решилось. Я узнал о том, чья ты дочь, позже при оформлении документов. По этой причине тебе сменили фамилию и отчество. Все сделали скрыто. В прессу только сообщили о самом факте удочерения. Благо никто не пронюхал нюансов. — Алимеев выпрямил спину и поместил руки на стол, шумно выдохнув. — Ты продолжишь допрос оттуда? Или все-таки сядешь за стол и оценишь кулинарный талант приемного отца?
Глава 19
Лилия
Разговор с Алимеевым не приносит мне облегчения. С одной стороны мне хочется верить в то, что он говорит. Так было бы намного проще. Я бы знала, что виновник пожара Аристов, который уже платит за свои грехи, находясь за решеткой. С другой, слишком складно пел Владимир Эдуардович, будто заучил эту речь заранее с интонациями и давкой на слабые точки. Сомнений добавляло и его молчание все эти годы, хотя вопрос о моих родителях поднимался несколько раз. Мы разговаривали, и он намеренно умалчивал. Не знаю, стоило ли верить в сказку о том, что лгал он ради моей безопасности.
Что могли сделать ребенку, родители которого погибли, а он сам был еще мал, чтобы знать такие подробности?
Все казалось мне бредом, но как бы Алимеев не настаивал на том, чтобы я вернулась домой, согласия не дала. Мне нужно было привести мысли в порядок, а еще… Как теперь смотреть в глаза Максу?
Оставшись у бабули в квартире, приняла решение пока не посещать занятия. Безответственно, но сейчас не готова была сталкиваться с Кругловым, да и вообще с кем-либо. Хотелось закрыться в своем мире и не выходить из него некоторое время. Первый день я даже не ела толком, только пила горячее какао и лежала под пледом, временами погружаясь в сон, где меня так же преследовали кошмары прошлого.
На вторые сутки поняла, что повела себя очень глупо по отношению к Максиму, но написать или позвонить ему не решалась. Что можно было сказать? Прости, я поддалась эмоциям?
Наверное, так и стоило начать, только я брала телефон в руки и, подержав его пару минут, снова убирала. Он не виноват в том, что его отцом оказался подлец, и за его грехи точно не должен расплачиваться сын. Все так несправедливо!
Меня занесло в семью человека, покрывшего убийцу настоящих родителей, а Макс оказался сыном этого ублюдка. Судьба, словно нарочно, столкнула нас лбами.
К вечеру поняла, что очень хочу его увидеть и поговорить. Может, Круглов поможет пролить свет на то, что произошло, потому что Алимееву я не доверяла. В голове уже сложился план по выяснению истины, но одной воплощать его в жизнь мне не хотелось. Слишком страшно от мысли, что эмоции вновь захлестнут огромной волной, и я сорвусь на том, кто хотел лишь добра.
Делаю все неправильно, не отвечая на звонки друзей, и прекрасно это понимаю, только очень сложно переступить через себя и начать диалог, особенно с извинений.
Когда все же заставляю себя выйти из квартиры за продуктами, желание позвонить Максиму усиливается. Даже кажется, что ладони горят, стоит телефону оказаться в них. Еду к торговому центру и настраиваюсь на звонок. Несколько вдохов и выдохов возле остановки, и я мандраж проходит. Это ведь Макс. Он шутил, но ни разу не обидел. Этими словами успокаиваю себя, достав телефон из кармана, вот только даже блокировку снять не успеваю, потому что в плечо кто-то грубо толкает.
— Алимеева! — От голоса, который раздается над ухом, по телу бегут мурашки. — Вот так встреча. — Поднимаю голову и вижу нахальную улыбку Орлова, смотрящего на меня. — Что-то ты бледная такая? Неужели защитника своего оплакиваешь?
— Что? — Не понимаю его намеков, но по коже проползают не то, что мурашки, а змеи.
Неприятное ощущение распространяется по грудной клетке, словно гадкий уж.
— Тупишь, да? — Усмехается Сашка, наклоняясь ко мне и бросая в лицо слова. — Думаешь, я не понял, кто Кругу накапал на меня? Если я до тебя добраться не могу, Лили, то до него обязательно. — Он выпрямляется и делает шаг назад, пока мое сердце замирает от волнения. — Недолго осталось.
Орлов прикладывает пальцы к виску и машет рукой, заставляя меня еще крепче сжать телефон. Смотрю вслед удаляющемуся Саше и понимаю, что это он сказал не просто так. Вот тут все сомнения пропадают. Набираю нужный номер и жду ответа. Длинные гудки убивают, но я кусаю губы в ожидании, и смотрю, как с неба начинают падать крупные снежинки. Опять…
— Лиль? — Слышу его голос и шумно выдыхаю.
— Прости, Макс, я… — Начинаю говорить, прикрывая глаза, но он меня перебивает.
— Ты на громкой связи, — недовольно, — я не один.
— А-а-а… — Тяну, не зная, что сказать дальше.
— Перезвоню через пару минут. — Бросает мне Максим, завершая вызов.
Стою и смотрю на экран телефона, который гаснет, и на него попадают снежинки. Спокойно выдыхаю. Наверное, он с Ангеликой и не хочет начинать этот разговор, а может просто обиделся?
Нервничаю, но
