Выскочка, научи меня плохому - Иоланта Палла
Я тряхнула головой, чтобы не думать о Максе, который остался в парке. Его лицо, текст из папки… Все стало каким-то одним черным пятном перед глазами. Глаза снова неприятно защипало от слез, но я часто заморгала, чтобы больше не плакать. Расплатившись с таксистом, побрела в подъезд и, не дожидаясь лифта, поднималась по ступенькам.
Хотелось наполнить горячую ванну и пролежать в ней как можно дольше, чем я и занялась, как только переступила порог квартиры. В ней было непривычно тихо. Я привыкла к тому, что Илона Львовна принимала меня с распростертыми объятиями, встречала со школы и прогулок улыбкой, чашкой горячего какао и какими-нибудь вкусностями.
В темноте скинула сапоги и побрела в сторону ванной комнаты, сразу наливая в нее пены и поворачивая кран. Смотрю, как вода быстро льется, медленно наполняя ванну. Раздеваюсь прямо тут, бросая вещи на пол. Забираюсь в горячую воду, которая наполовину скрывает тело. Прижимаюсь лицом к коленкам и думаю, как мне жить дальше с тем, что я узнала.
Снова вспоминаю, как до появления папок в моих руках, все было хорошо. Я и Макс… Веселье… Снежки…
Выдыхаю, закрывая глаза, и с головой погружаюсь под воду, стараясь выбросить из головы все мысли. Мне нужно отдохнуть и решить, как забрать вещи из дома Алимеевых. Жить на одной территории с человеком, который покрыл убийцу, я не хотела. Только, как разорвать все связи с этой семьей? Не получится мирно, особенно после тех условий, что поставил мне Владимир Эдуардович.
Провожу в ванной больше обычного и накидываю на себя свой халат, который еще не успела убрать бабуля. Наверное, чувствовала, что я скоро вернусь к ней. Свои мокрые вещи развешиваю на сушилке и иду в кухню, чтобы сделать себе какао. Варить, конечно, не стала, но Несквик тоже ничего. Налила себе большую кружку вкусного напитка, побрела в спальню, укуталась в теплый плед и смотрела в окно, где царила тьма. Сегодня небо было темным, без звезд. Почему-то в память полезли воспоминания о стройке, когда мы с Максом стояли на недобалконе и слушали музыку…
Прекрасный вид и чувство свободы, которое теперь потеряно.
Еле заставила себя отодвинуть эти мысли, медленно потягивая вкусный напиток. Думала, что не смогу уснуть, но тепло, разлившееся по телу от выпитого какао, помогло мгновенно погрузиться в сон.
Так беспокойно я еще никогда не спала. Проснулась в холодном поту и присела на постели, потирая лоб и вспоминая события вчерашнего вечера. Посторонние звуки, раздающиеся в коридоре, заставили напрячься и сглотнуть слюну от страха. Если бабули нет, то кто может там грохотать?
Тихонько сползла с постели, скинула с себя халат и, кривясь, открыла шкаф. Быстро впрыгнула в белье и футболку с широкими штанами. Сердце стучало часто и грозило застрять в горле от страха, который маленькими, но очень острыми иглами покалывал подушечки пальцев. С таким же выражением лица, прикусив губу, открыл дверь и вышла в коридор.
— Проснулась, красота, — Владимир Эдуардович вышел из кухни, закатывая рукава белоснежной рубашки, — иди завтракать.
По коже пробежали мурашки от повелительного тона Алимеева. Он скрылся из вида, а я еще пару минут стояла около своей комнаты, сжимая кулаки. Как с ним разговаривать, если хочется с разбега наброситься и бить, что есть силы?!
И зачем он сюда явился? Приготовить завтрак?!
Легкие жгло от того, как я дышала. Через раз, боясь, что злость станет причиной моей скорой смерти. Еле передвигала ноги в сторону кухни, и когда достигла цели, остановилась в дверном проеме, наблюдая, как сам великий Владимир Эдуардович Алимеев накрывает на стол. Нонсенс!
Подобного не припомню за все время, что я была частью их семьи. Вроде на нем рабочий костюм, но выглядит иначе. Что-то изменилось, и меня это жутко раздражало. Сложила руки на груди и не произносила ни слова, пока он не указал мне на стул и вопросительно не поднял брови.
— Садись, Лилия, нам нужно серьезно поговорить. — Он тяжело вздохнул, отодвигая стул, пока я стояла на прежнем месте. — В очередной раз.
— Я все знаю. — Сказала холодно, на что Владимир Эдуардович прищурился.
— Что знаешь? Внеси немного конкретики и сядь, пожалуйста, за стол. — С ноткой нервозности произнес Алимеев, но я лишь отрицательно качнула головой. — Очередная твоя выходка, Лилия. Я не понимаю, чего тебе не хватает. Может, пояснишь?
— Я знаю, что произошло с моими родителями, — сухо выдавила из себя, слыша, как безумно стучит сердце в это мгновение, — и кто виноват.
— Та-а-ак, — протянул Владимир Эдуардович, отодвигая от себя тарелку с ароматным беконом и яичницей, — с этого места подробнее. Что ты знаешь?
— Ты покрыл Аристова, помог этому человеку жить сладкой и прекрасной жизнью, пока мои…
Удар кулака о стол заставил вздрогнуть и замолчать, нервно хватая ртом кислород. Алимеев сжал челюсти и внимательно посмотрел на меня. Даже холодок по спине пробежал от такого взгляда.
— Откуда ты это узнала?
— Это не важно. Главное, что я знаю правду и не собираюсь жить рядом с убийцей. — Сказала так ровно, насколько могла, на что Владимир Эдуардович откинулся на спинку стула и одним движением ослабил галстук.
— Сейчас ты сядешь за стол и выслушаешь все, что я скажу. — Он не отрывал своего взгляда, но я упорно стояла на месте. — Все не так, как ты думаешь, Лилия.
— Да? — Фыркнула, скривившись от того, как умело Алимеев начинал выкручиваться из положения. — Скажешь, что не принимал участия в этом деле, и все сфабриковали?
— Нет, я так не скажу. Если ты хочешь знать правду, то, — он развел руки в стороны, — да, я помог Аристову, но не потому что горел желанием сделать плохо тебе или твоей семье. Нет.
— Тогда почему помог? — Еле сдержалась, чтобы не перейти на крик, хотя очень хотелось.
Изнутри ломало. Казалось, еще немного и внутренние органы лопнут от напряжение, которое пропитало каждую клетку организма.
— Я не могу сказать тебе всех деталей, — Алимеев совместил пальцы рук и тяжело вздохнул, сохраняя хладнокровие, — когда-то очень давно Сашка помог мне, вытащил с самого дна, и я вернул ему долг.
— Так просто? — Закачала головой, борясь с эмоциями, которые вновь грозили накрыть меня с головой.
— Нет, Лиля, не так просто. Шантажом, милая. Я вынужден был помочь, — он снова тяжело вздохнул и потянулся к чашке с кофе, — ради семьи. Всему есть своя цена, и я ее заплатил. Сполна.
— Я не понимаю… — Закачала
