Мальчик и облако - Алексей Урусов
Корабль между тем, полоща алыми парусами, завершил неспешный разворот, под сполохи огня на Ростральных колоннах, грохот пушек Петропавловской крепости и фейерверков, жужжание дронов, переливавшихся всеми цветами радуги и продолжающую грохотать музыку, стал уходить вверх по течению. Очень удачно мы место заняли, красивый праздник получился... Вот и всё.
Точнее, не всё. Неизвестный преодолел последний метр, разделявший нас, и аккуратно стал проталкиваться за моей спиной. Я бы и не обратил внимания, что он случайно задел меня рукой, если бы не находился в э-зрении. Точнее, короткое касание, почти мгновенное, но его пальцы успели нырнуть в карман моей штормовки и вытянуть оттуда бумажник.
На секунду его эмоции окрасились в яркий экстаз и удовольствие. Да это воришка! Карманник.
Использую дар, судорогой свожу ему правую руку, которую он засунул в карман своей куртки. Блокирую даром его левую руку. Торможу в целом организм воришки. Блокирую ноги, благо они у него расставлены, и он не упадет. Да и как упасть, когда он в толпе с трудом протискивался? А заодно, лёгким спазмом свожу голосовые связки. Осматриваю «пленника». Ну, теперь точно не убежит и не сможет выбросить всё, что украл. Медленно разворачиваюсь в сторону наших охранников, торчащих в паре шагов за нашими спинами, как два тополя на Плющихе*: бабушка приставила к нам самых рослых и здоровых, объяснив, что в день фестиваля такими проще в толпе дорогу прокладывать. Подзываю их рукой, и когда они протискиваются, прошу зафиксировать руки воришки. Объясняю: иначе он может выбросить улики и доказать, что он что-то украл, будет труднее. Точнее, какой он воришка? Он вор. Он же взрослый – лет тридцать, а может и сорок. Зависит от того, как он жил и чем питался.
Ну, теперь время полицию вызвать, благо, стало можно хотя бы свободно пройти – праздник завершается, и люди стремительно расходятся. Полицейские обнаружились неподалёку – вон они, временный пост: пара автомобилей, рядом переносная площадка с метровым помостом для наблюдения и торчащими вверх антеннами связи.
Подошедшие полицейские «перехватили» руки вора, вызвали угрозыск и начали оцеплять место происшествия; машина подъехала очень быстро и выскочившие из неё оперативники буквально расцвели: – Да это же Саня Шорин! Ну, здравствуй, Кирпич! Вот сюрприз так сюрприз, прямо-таки подарок в честь праздника! Что, Кирпич, мы же три дня назад тебя в Гостином дворе взять пытались, а ты ржал и говорил: «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!»**. Не надеялся я, что и недели не пройдёт, как найдётся метод: повяжут тебя с поличным.
Полицейские легко освободили «место преступления», так как зрители и без того расходились в сторону станций метро и центра города, натянули полосатую ленточку, а нам разрешили остаться внутри – поскольку мы «пожелали» дать показания.
Пока Виктория Викторовна созванивалась с родителями и с Перловыми, и коротко рассказывала о произошедшем, а те решали, стоит ли нам «помочь следствию», мы смогли наблюдать, как полицейские приступили к обыску вора. Иногда видно было не всё, так как толпившиеся впереди трое понятых периодически закрывали нам вид на происходящее действо.
Вначале следователь тонкими длинными палочками с ваткой на конце снял пробы с пальцев, ладоней и из-под ногтей подозреваемого, отправив палочки в прозрачные пакеты и что-то написав на них маркером.
Подозвав понятых и призвав их быть внимательными, полиция приступила к обыску подозреваемого. Следователь в тонких прозрачных перчатках, аккуратно держа специальный пинцет, приоткрыл плоскую боковую сумку, висевшую на Шорине, и тут же прокомментировал: – Внимание понятые. Наблюдаю несколько предметов, напоминающих портмоне, кошельки и обложки документов. Извлекаю предмет, лежащий первым с внешней стороны. По виду портмоне.
Пока мы разбирались и разговаривали с полицией, а потом следили за началом обыска, полицейские принесли складной столик, установили его рядом, и портмоне легло на лист бумаги, расстеленный на столе.
Офицер, стоявший рядом со столиком, раскрыл небольшую коробку, достал из неё флакон:
– Внимание понятые. Произвожу съём отпечатков пальцев с улики номер один.
Он направил флакон на портмоне и надавил на него, из флакона заструился пар или взвесь порошка, и как только взвесь легла на обложку, пропечатав затейливый рисунок отпечатков пальцев, наложил на портмоне плёнку, затем снял её и запаковал в пакет.
– Внимание понятые. Произвожу осмотр улики.
Аккуратно и ловко, длинными плоскими пинцетами он подхватил портмоне и раскрыл его.
– Наблюдаю паспорт, кредитные карты, денежные купюры различного номинала. Изымаю их для съёма отпечатков пальцев. Побрызгав на них из флакона, приложив прозрачные салфетки и убрав их, он начал аккуратно, так же пинцетом разворачивать паспорт. Проделав процедуру, он попросил понятых приблизиться к столу и продемонстрировал им паспорт и банковские карточки.
– Прочтите данные владельца паспорта и фамилию на банковских картах, но не произносите их вслух. Разглашение персональных данных запрещено. Эта фамилия вносится в протокол как имя предполагаемого владельца улики номер один.
– Прошу угрозыск продолжать.
– Внимание, понятые! Извлекаю предмет, лежавший вторым с внешней стороны. По внешнему виду похож на кошелёк.
Процедура длилась больше часа – не спеша, проговаривая всё, что делают, следаки и эксперты вначале «разобрали» вещи в сумке, потом прошлись по карманам, тщательно всё внося в протокол и демонстрируя понятым.
Уже после второй улики стало скучно – в принципе, полицейские работали чётко и однообразно. Так что когда к нам подошёл следователь и сообщил о готовности с нами побеседовать, сожалеть, что мы что-то пропустим, не приходилось.
Вначале старший лейтенант отвёл в сторону меня и Викторию Викторовну и в течение трёх минут пробубнил нам про наши дворянские права – обязательная «вступительная часть» разговора с дворянами должна содержать информацию о возможности отказаться от «беседы» и прочих наших привилегиях в отношениях с полицией. Мы согласно кивнули, словами подтвердили, что хотим помочь следствию и по просьбе следователя я коротко рассказал, как вор залез мне в куртку, как я блокировал его руки и позвал охранников.
Врать впрямую я не хотел, так что пришлось недоговаривать и когда, как мне показалось, офицер с некоторым недоверием спросил: как мне удалось удержать взрослого мужчину, я ответил, что у меня хорошие учителя; я
