Артефакт острее бритвы - Павел Николаевич Корнев
— Это что сейчас было? — округлил глаза Дарьян, да я и сам оказался случившимся откровенно обескуражен.
Прежде чем Беляна успела ответить, один из скучавших на посту стрельцов раздражённо потребовал:
— Давайте уже или туда или сюда!
Мы препираться с караульным не стали и прошли в ворота.
— Ревнители полдня чтут солнце, они без пяти минут секта, ну а я в особых отношениях с Луной. Получается, младшая сестра. — Она вздохнула и пожаловалась: — Вымоталась жутко! Баюн совсем загонял.
— Это чего ещё? — нахмурился я. — Не так мы ночью и шумели!
— Хватит уже! — разозлилась Беляна и легонько ткнула меня острым ноготком под рёбра. — В усадьбе всё строго. Все по струнке ходят!
— Ага-ага, — покивал я и, заинтересовавшись прелюбопытнейшим зрелищем, враз потерял всякий интерес к разговору. — Идите, я сейчас!
Привлекли моё внимание две стоявшие на самом солнцепёке друг против друга шеренги парней. Перед собой на вытянутых руках они держали тяжеленные табуреты, и стоило только кому-то дать слабину, как за этим следовал удар тростниковой палкой.
Наказание было не хуже и не лучше прочих, заинтересовал состав участников. Если в одной шеренге стояла пятёрка учеников школы Бирюзового водоворота, то напротив них замерли Лоб с парочкой деревенских увальней, Новик, Тень и ещё один босяк из ватаги Доляна.
Вьюн и Ёрш сидели на корточках в теньке и взирали на происходящее с откровенным неодобрением. Я присоединился к ним, сунул в рот соломинку и спросил:
— Это чего тут?
— Наши с водоворотами схлестнулись, — пояснил Вьюн, почёсывая шею, где краснело воспалившееся место укуса. Мне пока ещё не довелось свести близкого знакомства с заморскими комарами, а вот тех, кто ночевал в казарме, искусали нещадно.
Я снял с головы шляпу и принялся обмахивать ею вспотевшее лицо. Было жарко и душно, ещё и влажно.
— Наши, говорите? Лоб заодно с Новиком — так, что ли?
— Угу, — кивнул Ёрш. — С Доляном снюхался, сука. В его ближники метит.
— А Новик?
— А Новика побоку. Дурень просто этого не понял ещё.
— Сожрёт его Лоб, — поддакнул Вьюн. — Пусть тот хоть сто раз аколит, но ума нет — считай, калека.
К тому моменту, когда истекло время наказания, Тень потерял сознание и его уволокли к лекарям, остальные выстояли. Дальше объявили построение, а после переклички нас разделять на отряды не стали, наставник Девясил обратился ко всем разом.
— Лучшая защита — это нападение, но держать удар тоже надо уметь! — объявил он, повысив голос. — А это невозможно, если не научитесь заранее ощущать грозящую вам опасность! Все вы сумели поймать состояние внутреннего равновесия, но это лишь первая ступень на пути обретения гармонии с миром, без достижения которой грош вам цена на поле боя! Надо улавливать энергетические возмущения и оценивать их суть, а не ориентироваться на внешние проявления чужих арканов. Да, переход от равновесия к гармонии не продвинет вас на пути возвышения, но мёртвому возвышение и не светит. Хотите пережить свой первый бой? Практикуйтесь со всем усердием!
Наставник ограничился вступительной речью и ушёл, обучать нас достижению гармонии взялся Огнеяр. Представители прочих школ отнюдь не пришли из-за этого в восторг, но всем хватило ума придержать своё возмущение при себе. Да оно и понятно: одно дело освистать неугодного преподавателя в аудитории и совсем другое устраивать бучу на солнцепёке, когда ни ветерка, а камень брусчатки так и пышет жаром. Всем просто хотелось поскорее отмучиться и убраться в тенёк.
Не вышло. Сначала Огнеяр втолковывал, как оттолкнувшись от внутренних перетоков энергии можно перейти к отслеживанию небесной энергии вовне, а потом всем предложили незамедлительно опробовать этот подход на практике. Циновки раздавали бесплатно, алхимические пилюли для прояснения сознания шли по пять целковых за штуку.
Не знаю, помогли они кому-то или нет, лично я больше пытался сохранить ясность рассудка и не хлопнуться в обморок, нежели чего-то там ощутить. Тех, кто сомлел на жаре, стрельцы оттаскивали в тень и обливали водой, но дальше их вместо законного отдыха ждал наряд по хозяйству, поэтому намеренно никто на брусчатку не валился. Все держались до последнего. Я — тоже.
Сижу, сижу, сижу… И дотянул-таки до того момента, когда с моря принесло тучи, стало чуть свежее и заморосил мелкий тёплый дождик. От каменных плит начал подниматься пар, тогда-то вдруг отчётливей некуда ощутил заинтересованный взгляд, а когда в полном соответствии с наставлениями Огнеяра сосредоточился на этом ощущении, то разобрал, что пялится на меня не один человек, а двое. И вроде бы не зло, а скорее с интересом.
Этим в итоге мои успехи и ограничились, прорыва не случилось.
После медитации все выстроились в очередь к колодцу — увы, вода в нём хоть и была холодной, но отдавала болотиной и сырой её пить не рекомендовалось. Но вылили ведро на голову, и стало легче.
Дарьян с Беляной отошли к столбам-мишеням, компанию мне составил Огнич. Я обдал его водой и спросил:
— Ты чего такой смурной?
Ответ особо не интересовал, просто воспользовался моментом, чтобы оглядеться и понять, кто именно сверлил взглядом спину.
— Устал, — хрипло выдохнул фургонщик. — Меня ж к пластунам определили, ох там урядники и лютуют! Один из наших права качать начал, так ему без разговоров в челюсть зарядили и пару зубов вышибли!
Я озадаченно хмыкнул.
— Пластуны-то здесь зачем?
— Да всё за тем же! Ну и небесные омуты тут на них, поэтому меня к ним и отправили. Если б Зван так глупо не сгинул, мы б с ним на пару… Эх, да что уж теперь!
Вот тут я заинтересовался не на шутку.
— Ничего не путаешь? Небесные приливы сюда не достают! Какие ещё омуты?
— Обыкновенные! — фыркнул фургонщик. — Здесь всё на жертвоприношения завязано! Жрецы рабов на своих пирамидах режут, а божки и высшие демоны с ними силой делятся. А где капища разорили, там из астрала энергия ещё какое-то время сочится, но использовать её уже некому. Вот и копится. Поначалу она с примесью красного аспекта, потом окончательно прокисает и белеет.
Он замолчал и с интересом уставился на кого-то за моей спиной. Я повернулся и оказался лицом к лицу с двумя девчонками из школы Призрачных волков. Обе были чуть выше Беляны и походили на неё сложением, а вот глаза у них оказались самые
