Артефакт острее бритвы - Павел Николаевич Корнев
У больницы была собственная трапезная, обедать мне полагалось именно там, и надо сказать, кормили врачей и лекарей весьма неплохо, пусть даже не всегда удавалось понять, что именно пошло на приготовление того или иного блюда.
Дарьяна я ни за одним из столов не углядел и потопал обратно, намереваясь поискать его в подвале, но обнаружил товарища на брёвнышке у крыльца. Книжник восседал на нём в гордом одиночестве и курил. Самокрутка ходуном ходила в дрожащей руке, он то и дело заходился в кашле и сплёвывал табачные крошки, но тянул в себя сизый дым и тянул.
— Совсем всё плохо? — спросил я, присаживаясь рядом.
— У меня-то? — уточнил Дарьян. — У меня всё замечательно. Знаешь, кого сейчас вскрывал?
— Вскрывал — это как рыбу? — уточнил я, сделав характерный жест рукой, и после утвердительного кивка попросил: — Давай, удиви меня!
— Монаха. Одного из ордена Небесного меча.
— О как!
— Вот так!
Скрученный обрывок газетного листка обжёг книжнику пальцы, он выругался и выкинул окурок под ноги, растёр ботинком. Сразу видно — цену табаку не знает: там его ещё целая пятка оставалась. Впрочем, если что-то за морем и стоило дешевле чем в Поднебесье, так это табак. И прилично так дешевле, в разы.
— А ещё Ждана видел, — продолжил делиться Дарьян новостями. — Лопоухий такой, из абитуриентов. Ему какой-то стрелец два зуба выбил.
— За что?
— Говорит, ни за что. Челюсть приводить в порядок за свой счёт прислали.
Я вздохнул.
— Дарьян, я тебя понял. Жизнь полна несправедливости. Но лично у тебя какая беда стряслась? Колись, давай!
Книжник поглядел на меня и нехотя сказал:
— Сейчас аргумент к атрибуту подвязывать пойду.
— И это плохо разве?
— На две сотни угорел.
— За хороший аркан и две сотни отдать не жалко, — пожал плечами я. — Абы какой ты бы не стал брать, так?
Дарьян вздохнул.
— Что дали, то и взял. У меня атрибут для работы с бестелесными созданиями предназначен, вот его и хотят чуток в материальную плоскость расширить.
— Хотят? А ты?
— А мне это вот как! — Резкий жест ладонью поперёк горла вышел красноречивей некуда, а после Дарьян поднялся на ноги. — Да только деваться некуда. Наставник кругом прав: от чистого духолова толку немного. Сходишь со мной?
Неожиданный вопрос заставил озадаченно хмыкнуть, но я колебаться не стал и сразу встал с бревна.
— Пошли!
В подвале оказалось прохладно ровно как на леднике. Пахло там смертью.
Худой дядька в кожаном халате с застёжками на спине, лысый и бледный, глянул на меня с интересом.
— Новенький? — Но тут же покачал головой. — Нет, слишком живой. У Первоцвета стажируешься?
— У него, — за меня подтвердил Дарьян и попросил: — Можно он побудет, пока аргумент принимать стану?
Дядька в кожаном халате развёл руками.
— Почему нет? В конце концов, они не только наши коллеги и соседи, но и первейшие поставщики материала!
Дарьяна при этих словах передёрнуло, а вот ученики школы Мёртвой руки шутку наставника оценили и заулыбались.
— Поприветствуем нашего собрата, идущего по пути возвышения! — объявил тогда лысый тип, а когда все принялись хлопать в ладоши, вынул из нагрудного кармана и протянул Дарьяну костяную горошину, сплошь покрытую сложной тонкой резьбой. — Прими же дар нашей хозяйки!
Книжник как-то очень уж брезгливо взял двумя пальцами шарик, а после поспешно, словно боялся передумать, сунул его в рот и судорожно сглотнул. Кадык дёрнулся, Дарьян постоял немного с закрытыми глазами, а затем будто против воли согнул в локте правую руку и стиснул кулак. Между костяшками среднего и безымянного пальцев проклюнулся костяной клинок.
Раз! И вот уже торчит в пядь длиной!
Ну ничего себе!
— Вещь! — оценил я новый аркан товарища.
— Такой кость только в путь режет! — заявил кто-то из парней.
Лысый дядька трижды хлопнул в ладоши и объявил:
— Это не только инструмент и оружие, аргумент сбалансирует твой атрибут, что пойдёт на пользу и магическим способностям, и телесному здоровью.
Клинок исчез, Дарьян сглотнул и спросил:
— Я пойду? А то что-то мне нехорошо…
— Увидимся завтра! — И наставник отпустил его небрежным взмахом руки.
Мы поднялись на улицу, там Дарьян достал кисет, дрожащими руками насыпал на бумажку табака и принялся неумело скручивать её.
— Да ты, смотрю, пристрастился! — отметил я с долей неодобрения.
— Мне это необходимо!
После пяти глубоких затяжек и приступа надсадного кашля Дарьян выкинул окурок и махнул рукой.
— Ладно, идём! Не хватало ещё на тренировку опоздать. — И сразу поинтересовался: — Как там Беляна?
«Ходит на раскорячку» — но нет, сей остроумный ответ я благоразумно удержал при себе, сказал о другом:
— Угощала вчера меня заморским светлым элем. Жуткая гадость. Тебе точно понравится.
Дарьян немного даже смутился.
— Да чего ты, в самом деле? С табака какой вред?
— Но и пользы немного, так? А денег стоит.
— Гроши!
— Уж лучше бы на что полезное потратил! — отрезал я и свернул к прилавку зеленщика, где лежали незнакомые плоды.
На пару с Дарьяном мы купили гроздь каких-то там бананов, и на вкус те оказались очень даже ничего, если только не есть с кожурой. Потопали дальше, и я вновь завёл разговор о пагубном пристрастии книжника к табаку, но спор спором, лакомство лакомством, а по сторонам, шагая к форту, поглядывать не переставал. Не сказать, будто так уж головой вертел, но и контролировать окружающую обстановку не забывал. Поэтому и заметил спешившую к воротам форта Беляну, когда книжник уже потянул меня мимо караула.
— Погодь! — Я дождался девчонку и сказал: — И всё в порядке у тебя с походкой. Чего сочиняла?
Беляна с укором поглядела на меня и тепло улыбнулась Дарьяну.
— Что нового?
— Он аргумент к атрибуту привязал, — сказал я. — И курить начал. Совсем взрослый стал!
— Угомонись, Лучезар! — отмахнулась от меня девчонка и полюбопытствовала: — А что за аргумент?
— О чужих атрибутах спрашивать неприлично! — напомнил я.
Беляна вздохнула.
— Да ты, гляжу, сегодня в ударе!
В этот момент из ворот форта вышли молодые люди с нашивками в виде солнца, они все как один приложили ладони к сердцу и слегка склонили головы.
— Приветствуем младшую сестру!
Черноволосая пигалица
