Добрая и Светлая Сказка о Принцессе-Лани - Игорь Всеволодович Гиркин
— «У Вас опять затруднения, дорогой мой Учитель?» — даже самый опытный знаток людской речи не сможет определить в этом мягком сочувственном тоне перчинки ехидства или неуважения: «Я чем-нибудь могу Вам помочь?»
— «Ах, почтенная Зиорра! Твой бывший учитель становится совсем стар… Представь себе, не помню — куда засунул мешочек с Октябрьским Хмелем! А ведь без него, или с хмелем, но летнего сбора, зелье-талисман приобретет совсем другие, опасные свойства!»
— «И какие же?»
— «Ну, связать карету, пока она едет, Травные Боги не смогут, но экипаж по пути уничтожит все их ночные труды — скосит травы и цветы на дороге прямо под корень! И страшно представить, что духи сотворят во гневе, когда карета все же остановится…»
— «Не беспокойтесь, мой милый наставник! У меня как раз есть то, что Вам нужно! Самый лучший Октябрьский Хмель позапрошлогоднего сбора! (Вы ведь помните, как он удался тогда?) Я сейчас же пришлю его Вам!»
— «Зиорра! Я так тебе благодарен! Чувствую, мое дело не останется без продолжения! Когда я соберусь на покой, я обязательно попрошу Князя передать мою должность именно тебе — ведь ты к тому времени будешь уже такой почтенной доброй волшебницей!»
* * *
Под сенью Тутовой рощи домик старого Учителя Артефакта едва виден. Князь, в общем, не отличался скаредностью, но, когда Артефакт уходил на покой, то сам отказался от всех предложенных почестей, сказав, что не собирается провести остаток своих дней посреди глупых излишеств, а займется разведением пчел там, где они дают самый лучший мед — у опушки Пограничного Леса. Отказался тогда ученый муж и от охраны — на высказанное князем опасение, что лихой народец, еще шляющийся по окраинам бывших тролличьих твердынь, может заглянуть в одинокий двор, старик лишь рассмеялся — если придут за медом — то его ни для кого не жалко, а если за чем-нибудь другим, то он, Артефакт, не даром провел над книгами столько лет и, хотя и не волшебник, сумеет защитить себя чем-нибудь поэффективнее, чем стальное оружие или примитивная дубинка.
Быстро мчится карета по утрамбованной дороге — сердце принцессы обгоняет бег лошадей и по волнам стелющегося перед каретой моря зеленых трав несется прямо к старому Учителю, который один знает ответы на все волнующие её вопросы — ведь недаром именно он научил её всему, что она умеет — даже игре на лютне, благодаря которой она познакомилась с милым Гийомом. Блестящие надеждой глаза Энниоллы смотрят только вперед и не досуг ей обернуться, а ведь увиденная картина потрясла бы её и напугала. Но пока лишь трясущиеся и онемевшие от ужаса лакеи на запятках зрят это зловещее зрелище — прямо за задним колесами кареты нежная зеленая поросль, так заботливо насаженная добрыми духами только этой ночью, сразу вспыхивает мрачным колдовским огнем и вслед за каретой простирается дымящаяся и тлеющая углями широкая полоса выжженной земли — гораздо шире самой дороги, а весь дым ниоткуда возникающий услужливый ветер собирает у самой земли и сносит назад — в сторону оставшегося за горизонтом Княжеского замка… А по краям этой полосы, словно кузнечики, скачут, преследуя мчащуюся карету, десятки маленьких (с крупную лягушку размером) прозрачнокрылых зеленых существ, миниатюрные человеческие личики которых искажены гневом, а с крохотных лапок слетают яркие зеленые искры, которые устремляются к карете, но не долетают и без сил гаснут в пепле выжженной травы…
А вот Артефакт сразу почуял неладное. Волшебник — не волшебник, а кое-какими силами он владел… и сердце его давно уже было неспокойно — особенно после письма Энниоллы, в котором та бесхитростно рассказала про свою Чистую Любовь к Гийому. Не такого жениха хотел бы старик-учитель для своей маленькой принцессы! Но ведь сердцу не прикажешь — и он, умудренный сединами, знал об этом лучше, чем кто-либо…
Но сейчас предчувствие беды прямо погнало его от милых сердцу ульев к калитке ограды вокруг небольшой усадьбы и именно он первым увидел, что за княжеской каретой, в которой, как старик сразу догадался, спешила к нему Энниолла, стелется черный дым жуткого колдовства… В ужасе приложив к глазу увеличивающий кристалл, разглядел Артефакт и сонмы Травяных Богов и их слуг, мчащихся за экипажем и мечтающих только о том, чтобы он скорее остановился, ибо в движении наложенная магия не позволяла им приблизиться. Но старик недаром слыл мудрейшим из мудрых и даже преклонные годы, согнувшие спину и высушившие некогда сильные руки, не смогли источить его глубокий и быстрый ум. В одно мгновение оценив ситуацию, воспользовался Артефакт только ему во всем княжестве доступной магией — Магией Пчелиного Роя — воззвав ко всем маленьким трудолюбивым и самоотверженным существам — домашним и диким — сколько их было в округе. И словно почернело небо за каретой — миллионы пчел ринулись выполнять волю пославших их маток — одни гасили злое колдовство, отцепляли его от кареты и тушили мрачный огонь, а другие плотной стеной вставали на пути разгневанных Травяных Богов, ставя их перед нелегким выбором — отказаться от погони за преступившими все законы людьми, или убивать мириады пчел — лучших друзей всех трав и цветов, сколько их есть. И маленькие боги маленькой жизни не решились выбрать убийство таких же малых как они существ. Долго пытались обойти черно-золотую пчелиную стену, перепрыгнуть её или проложить ход под землей, но пчелы, руководимые невидимой рукой мудрого Артефакта, всякий раз вставали на их пути, а сам Учитель, между тем, взывал к травяным духам, увещевая их отказаться от бессмысленной мести и обещая, по мере сил, возместить нанесенный ущерб и смыть страшное оскорбление. И, когда (очень не скоро) ему удалось справиться с обеими напастями — разрушить заклятие незадачливого замкового волшебника и смирить гнев Травяных Богов, обернулся Артефакт к остановившейся поодаль карете, чтобы спросить свою Принцессу: как случилось, что за её экипажем привязалась подобная напасть? Но спрашивать было некого — лакеи и кучер лежали оглушенные на траве без сознания, внутри в
