Разведенка. Как я мужика искала... - Айрин Лакс
У него точно нет совести.
Он занял мою кровать.
Развалился там с обнаженным торсом, демонстрируя, что этот год он не валял дурака, восстановился, подкачался.
Его тело и мышцы — не лоснящиеся дурной силой «банки» юнца,которому нужно приложить совсем немного усилий, чтобы быть в форме. За красивое тело в таком возрасте, как у меня, и, тем более, как у Леши, приходится бороться всеми силами — правильное питание, режим, спорт, много-много занятий, на порядок больше, чем двадцати-тридцатилеткам….
Постарался, молодец.
— Поразительно, ты меня ещё и из кровати выжить решил. Паскуда.
— Твоя паскуда, — улыбается губами, но глаза — ужасно тоскливые.
Я стараюсь не показывать, как сильно нервничаю, как сильно меня триггерит присутствие Леши в моей, блин, кровати.
Скидываю халат, оставшись в сорочке, бросаю на кровать несколько подушек, отделяясь от бывшего, и перетягиваю все одеяло на себя.
Гашу свет и ложусь, подгребаю телефон к себе, ищу билеты…
В голове сумбур, я туплю и несколько раз заставляю себя сосредоточиться на поиске билетов, но получается плохо.
Я будто сплю с открытыми глазами. Леша со спины забирает у меня телефон и гасит ночник.
— Прости. Я так и не сказал тебе, прости за все.
Слишком поздно для всяких «прости».
— Превратности любви, — выдыхает Леша куда-то в потолок. — Нет, даже не любви, а влюбленности. У кого-то она остывает быстро, у нас затянулась. Влюблен, когда каждую свободную минуту стремишься быть рядом, не видишь жизни и даже как будто задыхаешься, если тебя нет рядом. Мы были вместе так близко, что я уже перестал нас различать. Как что-то свое, бесконечно знакомое, понятное и неотделимое. Такое близкое, что даже потерять не боишься. Ты начала отделяться первой, и меня это бесило. Но и не было той самой искры, что ли? Отношения не могут вечно стоять на месте, а я пропустил момент, когда наше «мы» поглотило «я и ты». Я бесился и пошел в разнос, потому что так и не успел изменить. Все было так тупо, что даже рассказывать об этом стремно, — выдыхает за моей спиной. Мне казалось, почти измена — это же такой пустяк, и, если бы ты спросила, мы бы оба посмеялись.
— Посмеялись бы? — переспрашиваю я. — ПОСМЕЯЛИСЬ БЫ?!
В груди клокочет.
Схватив подушку, бросаюсь на этого мерзавца.
Клянусь, я его сейчас задушу!
Просто лягу ему на лицо и буду душить, пока он не сдохнет!
— Смешно тебе, ненавижу! — рычу.
Бывший перехватывает мой бросок, будто только его и ждал, мягко, но ловко меняет нас местами.
Нависнув сверху.
— Я специально так сказал. Нет, я не думал, что мы бы посмеялись. Мне было стремно в таком признаться. Я заигрался в того, кто может себе позволить отдохнуть от семьи в компании мужиков и девиц легкого поведения. Может быть, это был кризис среднего возраста? Хотелось новизны, свежести… Я начал искать ее не там. Затянуло… Поиграть в картишки, высокие ставки, никаких обязательств, — вздыхает. — Была там одна… Оказывала мне знаки внимания. Немного выпивки, травка, флирт. Думаешь, что тебе можно все, это кружит голову.
Леша наклоняется, коснувшись моего лба своим:
— Мы почти занялись сексом. Почти. Когда она уже сняла трусы и полезла ко мне на колени, в окно тачки прилетело возмущенное «тук-тук». Я неправильно припарковал машину. В неположенном месте…
— Так пригорело потрахаться?! — злюсь.
— И это все смазало. Пока раскидывал, то-се, отмазывался за красные, как у нарика, глаза, внутри все остыло. Меня никогда на таком не ловили, я чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, которого бы потом ждала выволочка… — качает головой. — Я поспешил выпроводить девушку и не подумал, что она из мелкой мести оставит свои трусы и пакетик от гондона.
— Ах, какая сучка! Вот это коварство! — бью его кулаком по плечу.
— Девка, как девка. Но потом я замотался. С этим кольцом. У меня от него периодически опухали пальцы. Но это был лишь предлог для себя самого, вот так. И ты меня спалила. Так глупо все вышло. Ещё глупее я потом себя повел. Не знал, как извиниться, разучился говорить «прости». Вожжа под хвост попала. Я теперь и сам не понимаю, за что я тогда боролся? Что пытался доказать? Тупо и стремно.
— Отпусти. Ты мне изменил.
— Это.…
— Это измена.
— Да, — ложится на бок, подложив локоть под голову. — По сути. Да. И этого не стоило. Но мне не хватило ни мужества, ни совести признаться в своем эпическом провале. Это был первый кризис, крупный косяк с моей стороны. А я не привык быть неправым, не хотел быть проигравшим, в отстающих… Все кругом мне кричали: «Эй, ты же мужик! Поставь жену на место…» Я ерепенился, как мог. Это того не стоило, Лиз. Тут не было подлости или чьего-то коварства, — смотрит мне прямо в глаза. — Я сам себя сожрал.
Перевожу взгляд вниз, на его грудь.
Теперь понятно, почему именно такая татуировка, но совершенно неясно, что мне делать с этим дальше.
— Я хочу продать дом, — вздыхает Леша. — Там все так, как было, когда там были мы. Я больше не могу там находиться. Без тебя не могу… Можно?
— Ты спрашиваешь у меня разрешения продать дом, который тебе достался?!
— Да. Этот дом был нашим. Ты много сил туда вложила, у меня рука не поднимется его продать без твоего разрешения. Официальные права, бланки, печати — это все херня для бюрократов, Лиз. Этот дом до сих пор наш, а я до сих пор — твой, как заклейменный. Паршивый бывший муж. Но, может быть, ты всё-таки позволишь пригласить тебя на свидание?
Глава 32
Лиза
Между нами повисает молчание, Леша тянется.
За поцелуем и лаской, конечно же.
Я с трудом засовываю между нами ладонь, остановив его порыв.
— Можешь пригласить, конечно. Кто же тебе запретит? — шепчу.
— Лиз, — выдыхает жарко, прижимается бедрами.
Его судорога, мягкий толчок отзываются во мне таким же ярким желанием.
Но….
— Я подумаю, Леш. Это твой потолок. Слишком много. Всего.
— Отпусти себя, — трется о мою руку, целует.
Господи, как целует, трогает языком. Горячо, проникновенно и влажно.…
У меня трусы намокли только от предвкушения, даже не прелюдия, а дальше — что? Даже подумать страшно.
— Хорошо
