Крафтер (СИ) - Александр Сергеевич Сорокин
— Идиоты.
С этого дня подвал обходили десятой дорогой.
Глава 15
После встречи со строителями я сразу же направился в свой кабинет. Григорий, заметивший мое направление, увязался следом. Как раз-то он мне и был нужен. Мне хотелось навести порядок в бумагах и долговых расписках.
Кабинет встретил меня угрюмой стариной. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь потрескавшиеся витражи, рисуя на дубовых панелях кроваво-багровые узоры. Тяжёлые портьеры, некогда алые, теперь напоминали запёкшуюся кровь. Воздух густел от запаха старого пергамента, воска и чего-то кисловатого.
— Начинаем археологические раскопки, Гриша? — я швырнул первую попавшуюся мне пачку документов на резной стол, отчего в углу взметнулось облако пыли.
Дворецкий вздрогнул. Его тень на стене изгибалась гротескно, будто пыталась сбежать от этого задания.
— Согласно привычке вашего покойного отца, все долговые обязательства хранятся в верхнем ящике секретера, — пробормотал он, тыча тростью в чудовище из красного дерева с десятком потайных отделений.
Я потянулся к этому «коробу». Дерево застонало, когда я потянул за ручку. Ящики один за другим стали выдвигаться сами, выплёвывая кипы пожелтевших бумаг. Один документ, обёрнутый в красный шёлк, упал к моим ногам.
— «Договор о вечной верности и выплате десятины… подписано в лето 7432 от Сотворения Мира…» — прочёл я вслух, разворачивая пергамент. — Интересно, этот долг ещё актуален? Кто наш кредитор? Кому мы клялись в верности?
Григорий побледнел, будто увидел призрака:
— П-пожалуйста, господин, не порвите… Это договор о верности императорскому дому!
Я фыркнул, швырнув пергамент обратно в ящик.
Спустя несколько минут мы уже сидели по колено в бумажном море. Каждая папка преподносила сюрпризы:
— Счёт за поставку артефактной кольчуги ко двору Николая IV: «Экземпляры оказались плохого качества и склонными к окислению, уплатите штраф в 20 000 ₽ за невыполнение надлежащих условий.»
— Исковое заявление от гильдии алхимиков: «Артефактные нагревательные колбы потрескались по дороге. Уплатите штраф в размере 10000 ₽ за порченный товар и наши издержки.»
— Претензия от какого-то сибирского дворянина: «Несанкционированная вырубка высококачественной лиственницы в количестве 100 штук. Уплатите штраф в размере 100000 ₽»
— Вот это экземпляр! — я расстелил на столе карту размером с парусник. Чернильные линии извивались, образуя контуры поместья. — «Залоговая расписка 2025 года. В случае невыплаты 250 000 рублей…»
— … права на Морозовку переходят Караваеву, — закончил Григорий, нервно поправляя пенсне.
— Караваев… Кто он?
— Бизнесмен. — кивнул дворецкий. — Самый влиятельный в Крыму.
— Хм… — не вдаваясь в подробности, ухмыльнулся я. — Мои предки были весёлыми ребятами, которые наворотили тут дел. Придется исправлять. — проворчал я, сворачивая папку. Лист острым краем оцарапал мне палец.
Когда солнце за окном перекатилось в зенит, мы добрались до других долгов. Папка с гербом князя Воронцова излучала холод — лёд кристаллизовался на её металлической застёжке.
— Три миллиона. Срок — два месяца. — я провёл ножом по замку, и тот зашипел, как раскалённое железо в воде. — Интересно, что будет, если просрочим?
Григорий достал из жилетного кармана смятый листок:
— Это потомственные боевые маги воды и льда. Очень могущественный род. По статье 15 Уложения о дворянских долгах…
— Выбрось эту ерунду, — я выхватил у него бумагу. И прикипел взглядом к тексту: «В случае неуплаты: конфискация имущества, лишение титула, передача должника в тюрьму для бывших дворян.»
— Оригинально, — я дунул на документ. — Ты мне несколько минут назад говорил, что кто-то давно желает выкупить наше поместье с деревней. Кто наш «доброжелатель»?
Дворецкий достал фотографию: мужчина в костюме-тройке, с суровым лицом и холодными глазами.
— Не думаю, что это совпадение, но всё тот же Глеб Караваев. Владелец очень многих предприятий и заводов. — Григорий понизил голос, хотя мы были одни. — Говорят, его люди «убеждают» должников через… как бы это сказать… телесные аргументы.
На фотографии Караваев вдруг подмигнул. Или мне показалось? Я швырнул снимок на стол и принялся дальше разгребать бумаги.
Когда часы пробили шесть, я наконец поднялся из-за стола. Ноги онемели, в глазах плавали безжалостные цифры. Даже Плюм, обычно неугомонный, спал клубком на бюсте Данте, пуская пузыри из сизого дыма.
— Итак, резюме, — я пнул ногой гору документов. — Долги дворянам, аппетиты мафиози, и пара десятков мелких кредиторов…
Григорий, бледный как мел, кивнул:
— В точности.
— Значит, план такой, — я подошёл к окну, глядя на тёмный лес. Где-то там, за ним стоял Севастополь с его барами и набережными. — Сначала разбираемся с Караваевым. Потом с Воронцовыми. И далее — по порядку…
Я хрустнул шеей и потер лоб. Голова гудела, будто в ней танцевали големы с молотами. Даже Плюм косился на меня с укоризной — его хвост нервно подрагивал.
— Всё, Гриша, — махнул я рукой. — Если ещё минуту проведу среди этих бумаг, превращусь в архивную пыль.
Дворецкий поправил очки, за которыми прятались глаза, похожие на два потухших фонаря. Его голос дрогнул:
— Куда изволите? В портал? На охоту? Или… — он замялся, словно боялся произнести слово «бар».
— В город. Отдохнуть.
— От… отдохнуть? — Григорий произнёс это так, будто я объявил о полёте на Луну. — И это при таких-то долгах⁈
Не дожидаясь других комментариев, я схватил с вешалки плащ и отправился во двор. Воздух пах дождём, морем и обещанием свободы.
Бросив взгляд на два мотоцикла под навесом, я не сдержал улыбки. Оседлав своего старого друга, я повернул ключ зажигания.
«Громлей-Дэвидсон» взревел, срываясь с места так, что гравий под колёсами взметнулся фейерверком. Ветер выбил из головы остатки сонливости, но не смог смыть усталость — она висела тенью, как назойливая муха. Городские огни Севастополя мерцали вдали, словно россыпь украденных звёзд.
Спустя несколько минут я уже был в городе. Проезжая мимо площади Игнатия, я резко затормозил. На стене старинного здания с колоннами, напоминавшего замок из сказки, алела афиша:
«Театр 'Зеркало души». Вечерний спектакль: «Сны в летнюю ночь». Начало в 19:00.
Рядом висел портрет актрисы — женщина с лицом, словно высеченным из мрамора, и глазами, в которых тонули целые миры. Надпись гласила: «Людмила Вересова — Титания, королева фей».
— Театр… — пробормотал я, ощущая странное покалывание в груди. В моём мире такого не было — лишь бродячие труппы, разыгрывавшие похабные сценки на ярмарках. Но здесь…
Плюм, превратившись в крохотного дракончика, уселся на руль и фыркнул дымом в сторону афиши.
— Не нравится? — я ткнул его в брюшко. — А я пойду. Может, научишься ценить прекрасное.
Театр «Зеркало души» напоминал гигантский ларец, забытый древним магом. Готические шпили впивались в небо, словно пытаясь проткнуть саму ночь. У входа стояли две каменные гарпии — их крылья
