Бывшие. Соври, что любишь - Даша Черничная
Переводит взгляд на меня и уже широко улыбается. Я даже немного теряюсь от такого приема.
Когда я училась в универе, ректор всегда казался мне страшно строгим, серьезным, из тех, к кому на кривой козе не подъедешь. А тут милый и улыбчивый дядечка.
— Сын, познакомишь со своей спутницей?
Максим берет меня за руку и вытягивает на свет божий, вернее на улицу. Не обнимает, но руки не отпускает.
— Папа, это Ульяна, моя знакомая. Уль, папу ты наверняка помнишь?
Откашливаюсь и выпрямляю спину.
— Да. Здравствуйте, Аристарх Вениаминович. Я когда-то училась в вашем вузе.
— Как тесен мир, — разводит руками. — Жаль, я вас, Ульяна, не припомню.
Задумывается на секунду.
Да, точно не припомнит. Не потому ли, что Макс ни разу не обмолвился, что у него связь со студенткой?
— Проходите в дом, выпьем чаю, с матерью Максима познакомитесь.
— Ой, я не… — начинаю лепетать.
— Конечно, пап, — уверено произносит Максим и тянет меня за руку.
Отец Максима уходит вперед, а я с трясущимися коленками иду за Никоновым.
— Расслабься. Тебя никто тут не съест, — шикает он на меня.
Мать Максима встречает нас на пороге. На меня смотрит удивленно, явно не ожидала, что сын заявится с дамой, но ведет себя очень приветливо.
Вообще я всегда считала, что у Никонова высокомерная семья, но сейчас вижу противоположное.
Пьем чай. Все очень вежливо, никаких сложных или неудобных вопросов. Через двадцать минут Максим говорит, что нам пора, чему я очень рада, потому что к встрече была не готова и откровенно хочу сбежать. Прощаемся немного скомкано.
Только когда мы отъезжаем от дома, я шумно выдыхаю и чуть сползаю по сиденью.
— Что, все было так страшно? — хохочет Максим.
— Сложно сказать. Вроде нет, но ощущения, будто по мне асфальтоукладчик прошелся, — отвечаю правду. — Твои родители очень приятные, я по-другому их себе представляла. А они вежливые и тактичные.
Максим откидывает голову назад и смеется в голос.
— Ага. Очень тактичные. Знаешь, что сейчас они делают? Пытают Глеба! Кто ты, откуда взялась и какие у нас отношения. Глеб сплавит им историю о том, что ты просто его училка и мать его друга. Они, естественно, не поверят, вечером устроят мне разбор полетов и, пока не выяснят, кто ты и что для меня значишь, не отстанут.
Усмехаюсь. Да, это классика, как мне кажется, любых адекватных родителей.
Улыбка медленно уходит с лица. Хочется повернуться и посмотреть на Макса, но я задаю вопрос, упорно глядя на дорогу.
— И что ты им ответишь?
Я чувствую, что веселье покинуло и Никонова. Он отвечает быстро и уверенно:
— Что у меня к тебе чувства. Что ты дорога мне. Что никакого официального статуса на данный момент у нас с тобой нет, но я работаю над тем, чтобы изменить его.
— Ну давай, Никонов, еще соври, что любишь меня, — замечаю ядовито в ответ на его признание.— Я соврал тебе лишь однажды — когда уехал и сказал, что ты мне не нужна. Больше я тебе врать не собираюсь.
Глава 42
Максим
Дома у Ульяны по-прежнему лютый холод. Я через своих людей узнавал о ситуации, там действительно все сложно. По-хорошему, надо менять УК, но ни одна более-менее адекватная управляющая компания не возьмет дом с километровыми долгами, а хозяин старой исчез.
— Жесть, Уль, — качаю головой, глядя на мокрые окна, и провожу пальцем по сырому откосу. Обои уже начали отклеиваться. — Плесень пойдет, скорее всего.
— Если еще не пошла, — вздыхает та.
Надо забирать их отсюда и как можно скорее.
— В доме кто-то вообще остался?
— Да. Парочка семей, которым некуда пойти. Спят с грелками, сплит-системы не выключают ни на минуту. Но ситуация вроде разрешилась, отопление должны вот-вот вернуть.
— Неделя пройдет, пока дом нормально прогреется.
— Скорее всего. — Ульяна прямо в обуви направляется в сторону комнаты Лешки. — Максим, ты не обращай внимание на беспорядок, хорошо?
— Брось, Уль.
— Я не убиралась тут вечность, как мне кажется, — ежится и обводит взглядом квартиру.
Да, на самом деле тут достаточно мрачно. Дико сыро и неуютно. Мебель ледяная, на пол без обуви не ступишь.
Надо придумать какие-то причины, чтобы Ульяна с Лешкой перебрались к нам с Глебом. Окончательно.
— Ульян, давай не будем задерживаться? Тебе нужна помощь, чтобы вещи Леши собрать?
— Нет, я возьму самое необходимое на первое время. А ты пока можешь осмотреться. Присесть или чаю не предлагаю, — пожимает плечами.
Ободрительно ей улыбаюсь. Уля уходит в комнату сына, а я заглядываю в спальню. Подхожу к книжному шкафу. На полочках стоят фотографии, на которых изображен маленький Леша. Тут ему лет семь, он сидит на берегу реки, в руках удочка.
Лешка улыбается беззубой, искренней улыбкой, наполненной светом. Растрепанный, чумазый, но невероятно счастливый.
Рассматриваю фото, чувствуя, как сердце обливается кровью. Мой сын рос без меня. А девушка, которую я полюбил, одна воспитывала его.
От осознания того, что в их жизни был Денис, накрывает ревностью. Я прекрасно понимаю, что никакого права не имею на это чувство. Ульяна вольна быть с тем, с кем ей хочется.
И да, я прекрасно понимаю, что Денис положительно повлиял на Лешку. Был отцом, в то время как я был отцом Глебу и даже не осознавал, что где-то за океаном у меня есть еще один ребенок. Здравая часть меня по-своему благодарна Денису за то, что он оставался рядом. Но чаша весов все-таки перевешивается в сторону ревности и злости на самого себя.
— Это мы на рыбалку с отцом ездили, — Уля подходит со спины и продолжает с теплотой в голосе: — Мы тогда ловили рыбу до самого захода солнца. Лешка отказывался возвращаться домой, уж больно рыба шла.
С трудом проглатываю ком в горле. Дыхание спирает.
Как же много я пропустил из жизни Леши… И к сожалению, этого не наверстать. Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, это та часть его жизни, где меня не было.
Огромная дыра в душе, которая не затянется никогда. Не зашить ее, не прикрыть ничем, как ни старайся все исправить.
— Есть еще фото? Можно посмотреть? — спрашиваю
