У последней черты - Дмитрий Ромов
Кашляет надсадно и долго, сотрясаясь всем телом. Наконец, откашлявшись, он отхаркивается, сплёвывая прямо на пол и снова кладёт руку на горло, будто нажимая на невидимую кнопку.
— Не слишком ли просто, — снова хрипит он, — вы уйти хотите?
13. Пленумы, слеты, совещания
Ферик внимательно смотрит на хрипатого и вдруг расплывается в улыбке.
— Дымок, ты что ли?
— Я, — скрипит урка, нажимая на шейный платок, повязанный поверх горла.
— Жив курилка, — качает головой Ферик и подходит к этому Дымку.
Они смотрят друг на друга а потом обнимаются.
— А мне сказали, Ферик Ферганский будет, — механическим голосом говорит Дымок, — ну я думаю, дай схожу на старого кореша гляну. Так-то я никуда не выхожу. Видишь, какие дела…
— Ничего, Макарыч, живой и слава Богу!
Макарыч беззвучно смеётся.
— Ну, пошли, — хрипит он. — Потолкуем.
— Нет, Дымок, без корешей не пойду.
— Так этот не вор, — кивает он. — Чего ты тянешь его?
— Хочу, чтоб сказал кое-что ворам.
— Он Белого мусорам сдал.
— Белый беспредельщик и дебил, это же все знают, — разводит руками Ферик, а Дымок снова трясётся от беззвучного смеха.
— Всё такой же, — отсмеявшись и нажимая на горло, хрипит он. — Ну ладно, пошли. Я скажу за вас.
— Ты что ли арбитр? — спрашивает Ферик.
— Нет. Айда. Этот обождёт пусть.
Они берут Цвета и заходят в зал, а этот, то есть я, остаётся в фойе. Через несколько минут из зала выглядывает мордоворот и говорит, что меня пригласят минут через пять. Лады.
Проходит минут пятнадцать, прежде чем он появляется снова и говорит, мол сейчас-сейчас и снова исчезает. Потом он появляется ещё минут через пятнадцать и ведёт меня внутрь банкетного зала.
Момент ответственный. Не зачёт по истории КПСС с разбором статей Ленина, но всё равно мандраж имеется. Отряд милиции специального назначения готов ворваться и всех повязать. Пашка со Скачковым и ещё двумя моими пиратами тоже на многое готовы. Например, немного пострелять из автоматического оружия. Но им ещё надо сигнал подать.
Заходим. В зале сидит дохрена урок, а именно целых четырнадцать, не считая Ферика и Цвета. Перед ними тарелки с едой, водка, минералка. Всё как положено.
— …говорю, как есть, — недовольно заканчивает фразу Цвет. — По-любому. Кто бы там ни был.
Головы поворачиваются ко мне. Я быстро оглядываю публику. Зураб щерится. Вырвался из застенков, козья морда.
Из всех присутствующих я знаю только пятерых. Это, разумеется, Цвет с Фериком, Зура Белый, теперь вот Дымок и… Джемо Бакинский. Ну надо же, он-то как здесь…
Он едва заметно мне кивает.
— Общий салам, господа воры, — говорю я. — Мир вашим домам, а также здоровье и благополучие вам и вашим близким.
Они переглядываются, а я осматриваюсь. Зал небольшой, ресторан, судя по всему, не самый дорогой и ориентирующийся на определённый социальный слой. Скатерть не очень белая, а тарелки, как из столовки. Да и запах жареного лука мог бы и послабее проявляться.
— Ты что ли Бро? — спрашивает довольно молодой и резкий парняга, сидящий ближе ко мне.
Ферик сидит в центре, Цвет чуть ближе к моему краю стола.
— Да, я Бро, — подтверждаю я.
— Чё зелёный такой? — ухмыляется он. — Тебе бы для начала на малолетку заглянуть.
— В порядке обмена любезностями я тебе тоже могу совет дать, — спокойно отвечаю я. — С незнакомыми людьми не нужно излишне заноситься. Зураб может подтвердить эту истину. Он, правда, сам недавно только узнал.
Цвет бросает на меня тревожный взгляд, а Джемал смеётся. Зураб же вскакивает и делает страшное лицо.
— Я не понимаю, — кричит он с акцентом, — зачем мы должны слушать этого мусора! Он же в натуре мусор! Это чё вообще? Надо и у Цвета поинтересоваться, почему он с ним…
— Присядь! — хрипит Дымок и машет на него рукой.
Зура Белый осекается и, постояв пару мгновений, опускается на свой стул.
— Ну, Ферик, скажи, — хрипит его старинный кореш, — зачем ты нам привёл салажонка мусорского?
— Он сам скажет, — кивает мне Ферик.
— Пусть сначала за Белого скажет. Ты его мусорам сдал?
— Вы тут граждане авторитетные, — говорю я, помолчав. — Законы ваши строгие и понятные. И за это я вас уважаю. Не всех, правда, тех кто беспредельничает, уважать не могу. Ашотика Большого не уважал. Но вы и сами его не уважали. Зураба вашего тоже пока не могу уважать. Ведёт он себя, как дешёвый фраер.
Над столом пролетает шумок.
— Обоснуй.
— Пусть сам расскажет, что он учудил и зачем шныря своего посылал с рукой обоссанной. Что за юмор у него и что он хотел. Но уважения человек явно не имеет. Так какое к нему отношение?
— Так ты ментам на него стуканул?
— Ты сука и так законтаченный! — шипит Зураб. — Братва, вы слыхали, в натуре?!
— Нет, не стучал, — усмехаюсь я.
— Ты чё жопой крутишь? — не унимается Зура Белый. — А чё они набежали да под козырёк брали?
— Не стуканул, а распоряжение дал — говорю я. — Дал команду тебя закрыть. Понимаешь разницу? Грех не хотел на душу брать. А так тебя подержали да выпустили, чё? Но если ты настаиваешь на дуэли, хочешь судьбу испытать, я возражать не буду. Так вот. По нашим с вами точкам соприкосновения.
— Да мы тебя щас на куски порежем! — рычит Зураб. — Ты живым не выйдешь отсюда.
Я только головой качаю и продолжаю, уже не глядя на него:
— Я не мент, — говорю я, — и я не чекист. Я просто дело делаю и сотрудничаю с серьёзными людьми. За меня много кто сказать может. В вашей среде вы моих партнёров знаете — это Ферик и Цвет, люди уважаемые и серьёзные. За моей спиной серьёзные люди из ментуры и из чеки. Если будем работать вместе, значит никто нас не тронет, ни те, ни другие. А бабки рекой потекут, не то, что у Ашотика было. Вы с вашей четверти будете больше получать, чем с половины при Ашотике.
— Почему четверти? — перебивает тот, который молодой и дерзкий.
— Менты, чека и я — это три четверти и у вас четверть. Так вот, мы хотим обратить ваше внимание…
— А нахера нам такие рамсы? — наседает он. — Раньше мы четверть ментам отдавали за крышу. А теперь нам всего четверть?
— Вы отдавали половину, — возражаю я. — И да, за крышу. А теперь всё поменялось, тех ментов уже нет. Кому отдавать? И прежних условий тоже нет. Теперь вы будете партнёрами. Или не будете, если не согласитесь. Вы можете замутить сами своё дело. Вас никто не заставляет работать со мной. Но со мной будете больше получать. Вот и
