У последней черты - Дмитрий Ромов

Дмитрий Ромов

Цеховик. Книга 9

У последней черты

1. Муж и юноша

Презренный металл, всё из-за него. И из-за власти. Собственно, это вроде курицы и яйца. Деньги нужны, чтобы делать власть, а власть — чтобы делать деньги. И в этом проявляется отравленная природа падшего человека.

Жил бы себе в единении с природой, занимался бы любовью и наслаждался. Нет. Хрен там. Все должны страдать. Нужно встать на путь прогресса, для того чтобы добиться лучшей, справедливой и счастливой жизни. И, шагая по этому пути, страдать самому и заставлять корчиться от страданий всех окружающих. Несколько последних тысячелетий. Пока прогресс не позволит быстро, эффективно и экологично взорвать этот мир к херам собачьим…

Всё, молчу. Рубрика «минутка проповедника» закончилась. Больше свежих мыслей на сегодня нет.

Нас подводят к автозаку с надписью «Мясо» на борту, словно заранее готовят к тяжкой судьбе и незавидному окончанию земного пути. Плюс, опять же, повышенная секретность.

Здесь возникает небольшая заминка. Нас почему-то передают на руки ментам. Охренеть. Похоже, операция не вполне официальная…

— Вы являетесь вором в законе?

— Что это значит? — уточняет Ферик. — Объясните мне, что это означает и я смогу ответить, соответствую ли я этим критериям.

По воровскому закону обязан признать. Либо ты, значит, никакой не вор, а признавать не очень хочется, вот и существуют разные дискуссионные методики.

— Я несовершеннолетний, — уточняю я. — Вы не имеете права.

— Не имеем, так поимеем. И право, и тебя, возможно.

Старлей остряк и юморист. Ну, а чего можно ждать от человека на такой весёлой и позитивной должности… Он ставит нас лицом к борту и проверяет защёлкнутые за спинами наручники.

— Ерёмин, где Сидоренко? — окликает лейтенант кого-то из своих. — Быстро за ним, мухой!

Несмотря на довольно раннее утро, вокруг нас появляются зеваки. Зрелище, прямо скажем, неординарное. Милиция, какие-то «зелёные береты», мясной фургон и ещё несколько хлебных. Старики и дети стоящие мордой в борт. А там и ещё выводят людишек. Есть на что посмотреть, в общем.

Я украдкой озираюсь. Здесь лейтёха и прапор, стерегущий Злобина и Ферика. И ещё кто-то там побежал за кем-то, за каким-то Сидоренко. Почему нас внутрь не запихивают? Чего ждут? Тупость какая-то и несогласованная некачественная работа.

— Граждане, расходимся! — требует лейтенант и поворачивается к зевакам.

Ух ты! Зевакой, который стоит прямо напротив лейтенанта, оказывается… Толян. Я киваю и бросаю взгляд на Злобина. Он хмурится, пытаясь сообразить, что я задумал.

— Расходимся! — продолжает увещевать командир мясного автозака.

— Э! — кричит прапор. — Бошками не крутим! Мордой в стену, я сказал!

— На счёт раз! — громко восклицаю я.

— Чё?!

— Так, рты позакрывали свои на…

— Раз!

О! Отлично получается! Толян обрывает на полуслове фразу лейтенанта, кроша вдребезги нос своим чугунным лбом. А мы с Де Ниро разлетаемся в разные стороны, как солнечные зайчики.

Прапорщик не успевает отреагировать, и получает от Толяна точный и сокрушительный удар в тыкву, дублируемый толстым и звонким металлом мясной будки.

Толпа ахает, а Ферик, получив нежданную свободу, крутится на месте, не понимая, что делать в мире без ограничений.

— Бегом! — кричу я, и тогда он, покрутив головой, как несмышлёный щенок, рвёт с места, но бежит не ко мне, а в гущу людей.

Одна секунда, даже меньше, никто и охнуть не успевает, фр-р-р… и мы вспархиваем, как бабочки, разлетаемся в разные стороны, как жемчуг с оборванных бус. К автозаку бросаются мусора, да только кроме ошеломлённой публики никого не встречают.

Злобин же, уверенной походкой, слившись с другими прохожими идёт в сторону метро, навстречу ментам и спецназовцам. Руки за спину, весь из себя начальник. Без пальто, в одном костюме, но мало ли, может, только из «членовоза» человек вылез. Не знаю, конечно, как он там с наручниками поедет…

— Кошелёк в заднем кармане, — скороговоркой говорю я Толяну, — доставай!

— Вон там! — доносятся голоса. — Держи его!

Твою дивизию!!!

— Кого там спалили?

— Старика, — отвечает Толян обернувшись.

— Скорей-скорей-скорей! Прикрой сзади. Руки!

Он сбрасывает дублёнку и накидывает мне на плечи. Я бегу на парковку перед гостиницей. Здесь как раз просыпается жизнь. Заезжают и выезжают машины. Кто-то привёз шефа, кто-то поехал за шефом.

Прямо перед нами останавливается чёрная «Волга».

— Открывай, — киваю я, и Толян дёргает заднюю дверь на себя.

— Э, вы охренели? — резко, недовольно и по-барски презрительно реагирует водитель. — Такси что ли?

Толян обегает машину и садится позади него, рядом со мной.

— Куда прёте! Я сейчас милицию…

— Сто, — киваю я Толяну, не слушая водилу.

Тот достаёт из моего бумажника купюру и, наклонившись вперёд, крепко хлопает недовольного кучера по груди, прижимая сотенную.

— Едем к «Метрополю», — командую я. — Пять минут работы и соточка на кармане. Не бойся, не хватится тебя хозяин твой за пять минут.

— Что?! — по инерции агрессивно восклицает шофёр, но глаза его уже удивлённо ласкают бежевый, с намёками на золото, лик вождя.

— Врубай мигалку, или что там у тебя, — говорит Толян. — Булавка есть? Или скрепка?

— Скрепка? — переспрашивает водитель, нажимая на газ.

— Да, документы скрепить надо, — кивает мой спутник.

— Нет, скрепок не держу. Это вам в канцелярии дадут, куда документы готовите.

— Ну, а… — начинает Толян, но я задеваю его ногу своим коленом.

— Вон, смотри.

На полу валяется шпилька.

— Отец, ты женщину что ли возишь? — удивляется Толян.

— Да, — соглашается тот. — А что?

— Вон, в волосах всё сиденье. Видать причёска у неё будь-будь.

— А, это…

Толик поднимает с пола шпильку и две невидимки. Он сгибает шпильку крючочком и кивает мне, чтобы я извернулся и вытянул в его сторону руки, замкнутые за спиной.

— Мигалки нет, — качает головой водила.

— Сто рублей и без проблесковых маячков? — как бы спрашиваю я. — Так себе сделка.

— Ничё, — защищает свой заработок шофёр. — Мы и без мигалки нормально домчимся.

Я отворачиваюсь от окна и демонстрирую поднятый воротник дублёнки. Когда отъезжаем от гостиницы, разворачиваюсь спиной к Толяну, и он пихает изогнутую шпильку в скважину. Раздаётся щелчок. И мои руки оказываются свободными.

— Приехали, господа хорошие, — рапортует наш водитель с усмешкой. — Видать дело у вас очень срочное, раз так приспичило.

— Да, встреча у нас тут важная очень, — говорю я и выхожу из машины.

Мы останавливаемся перед входом и провожаем взглядом отъезжающую чёрную «Волгу». После этого я подхожу к телефону-автомату и набираю Платоныча.

— Дядя Юра, ты ещё дома?

— Ухожу уже, привет.

— А Андрей дома будет?

— Он уже в школу убежал… Случилось что?

— Надо поговорить и отсидеться