Ученица мертвеца - Любовь Борисовна Федорова
Кириак подошел к освобожденному от рамы окну, выглянул наружу. Поглядел налево, направо.
— Ну, если вы говорите, никто нас тут не потревожит, немного расскажу, что сам видел. Вы с инспектором когда вчера в лес побежали, я тут в школе сидел. Сидел, ждал, соскучился, дел никаких нет, решил прознать, куда все провалились, почему меня одного бросили. На улицу вышел, спросил — говорят, так и так, лекарка вдруг сорвалась между домов и как чумовая кинулась в лес наутек. А инспектор грозно орет ей: «Стой, мерзавка!» — и догоняет. Так и убежали оба примерно часа с полтора уже. Не возвращались, хана им, наверное. Я в затылке почесал — что за сумасшествие такое. Прямо бегом да волкам в пасть. Дай, думаю, пройду по следам…
— Ага, здравомыслящий, — поддакнула Белка.
Кириак ухмыльнулся и продолжил. Он поначалу немного запутался и следы сначала нашел не те. Тоже какие-то двое по лесу бегали. А потом нашел те, какие нужно, и, кроме обычных следов на снегу, еще следы костяного побоища возле лога. С разрушенными и расплавленными останками живодушных.
Подумал он вот как: наши лекарка с инспектором бежали, тут на них напали живодуши из засады. Наши, значит, часть волков в кашу порубали, а оставшиеся костяные погнали их дальше. Про избушку-то колдовскую Кириак слышал. Решил пройти, пока есть солнце, по следам еще сколько сможет — вдруг помощь нужна. Потому что крови на снегу он не нашел, одну каплю разве. Значит, целы, просто убегают. Ну, кинулся дальше по тропинке и разом выскочил к избушке этой, кругов силы даже не почувствовал. Избушка как избушка, но дверь почему-то открыта. Он походил вокруг, где пробраться смог — много интересного увидел. И солому паленую, и копоть на крыльце, и прыжки через чердак. Решился все-таки внутрь зайти.
Зайти-то зашел, а назад не выйти. Внутри как бы нет никого, а как бы и кто-то есть. Только шагнул за порог, как дверь в избушку возьми и зловеще захлопнись. И рамочка такая на полу из света образовалась. «Чини, — строго говорят из-под пола, — немедленно мне окно и дверь на чердаке, добрый молодец. Устроили тут разбойничий притон, а у меня, между прочим, приличное домовладение!» Кириак не посмел ослушаться, поскольку такое колдовство видел впервые, и оно очень его заинтересовало. Диво дивное — дом, который ремонтируется силами проходящих мимо путников и гостей!
Окно он толком починить не смог, потому что пузырь натягивать не умеет. Просто поправил петли на старых ставнях и запер их на крючок. А с дверью на чердаке и вовсе долго возился, потому что еще и лестницу приставную поломал, и упал с нее, очень уж она старая была. Когда ставни закрыл, в избушке стало темно. Тогда вдруг подпол совсем открылся, оттуда пошел яркий свет, и на верхней ступеньке образовалась фарфоровая тарелочка с гусиным паштетом, блюдечко с севрюжьей икрой и бокал охлажденного игристого вина. Кириак взял, поел, выпил и в волшебный сон провалился до самого утра.
Ну... на самом деле не совсем так, конечно. На самом деле, когда он со своими кривыми руками, привыкшими к перу и чернильнице, со ставнями и чердачной дверцей отвоевался, уже ночь настала. Налетели облака, поляну накрыла тень, и возвращаться в деревню по лесу стало страшно. Поел он взаправду паштета и икры, запил вином, сказал спасибо за угощение. Но в подвал Кириака не приглашали, поэтому он подложил в старую печь найденную на крыльце солому, поломанные остатки приставной лестницы и кое-как переночевал, не так, чтобы замерзнув, но и не особо в тепле. Зато спокойно и без громового храпа инспектора на соседней лавке.
А утром волшебный голос из волшебного подвала сказал: «Спасибо тебе за службу, добрый молодец! Отплачу я тебе за все сделанное добрым делом. Ты же любишь добрые дела делать? Вот пойдешь и сделаешь, значит. Придется тебе, добрый молодец, прекрасную деву из беды выручать. Ибо схватил ее страшный инспектор, связал и бросил в темницу. И книжки, негодяй такой, порвал. И тетерева спёр».
— И вот я здесь, — закончил Кириак. — Пока туда-сюда бегал, пока людей расспросил, пока понял, что за темница и за что деву в нее заперли связанной, уже половина дня прошло. Да этот вот, помощник мой… — он кивнул на Свитти, — тоже не сразу сообразил, чего от него хотят и согласился мне помогать.
— Заперли меня за то, что я тебя, писарь городской, костяными волками насмерть заела и кровь по снегу размазала, так что судейских мне не стоит бояться, — решила Белка. — Доказательство невиновности при мне, если только не сбежишь опять. А где они кровь нашли и кого волки заели, я не знаю.
— Да меня же, — хмыкнул невесело Свитти. — Я хотел усовестить того, кто волков прикормил. Он по ночам к дубу ходит. Думал, что Бури, дурак такой. Хотел сказать, хватит, разорви призыв, освободи живодуш, ты заигрался. Думал, меня-то он не тронет. А этот паразит за дуб спрятался и на меня волков пустил. И… там, это… может, и не Бури был. Одежда другая. Это меня на снегу потрепали, едва за обереги назад перевалился…
— Что за дурь! — удивилась Белка, у которой наконец-то после пут отпустило руки и ноги. — Вот это вы, оба, даете! Вы в сказки, что ли, до сих пор верите? Один в волшебной избушке заночевал, другой сам костяным волкам подставился… Только в книжных сказках хороший конец бывает. В настоящих, которые бабки рассказывают, в конце всегда все умерли! Давайте убежим отсюда. Нет моих сил на вас, дураков смотреть и за стеной от похоронно пьянки находиться! Лезьте в окно, я за вами. Надо в другом месте прокурорского помощника дожидаться…
Глава 17
* * *
Выбрались из библиотеки без помех. Никто не заметил их бегства, несмотря на светлый полдень, пусть небо и сплошь затянуто облачной пеленой. Никто даже в сторону школьного сада не посмотрел. Не до того общинникам было.
Вынутую раму кое-как
