Ученица мертвеца - Любовь Борисовна Федорова
Возня за стенкой возобновилась, таскали по полу парты и лавки, задвинули вход в библиотечный коридорчик тяжеленным шкафом — среди прочих шумов это действие выделилось особенным грохотом и бранью. Потом на несколько минут все стихло и внезапно и резко, раздражающе даже сквозь стены и двери, заголосили плакальщицы. Вот оно что! Прощание с Хродом решили проводить в школе. И поминки, наверняка, будут здесь же. Понятно — родня его огромная ни в один другой дом в деревне не поместится, не говоря уже об учениках и прочих односельчанах. И до Белки никому дела долгое время не будет не потому, что инспектор так велел, а просто по житейским обстоятельствам. Вот и хорошо, забудьте про нее. Она сейчас поднапряжется, тряпку догрызет и ка-ак скажет что-нибудь стенодробительное!..
И Белка продолжила стараться — попеременно грызть, дергать руками, ногами и напрягать мозги, чтобы проснулось волшебное умение работать одной мыслью.
Поэтому, на фоне визга и завываний за стеной, резкий скрип поддетой топором оконной рамы не привлек не только чье-то постороннее внимание, но сначала даже внимание самой Белки. За окном мелькнули руки, голова, опять руки и топор. «Осторожно, высадишь, зазвенит, сбегутся… — говорил кто-то сиплым шепотом из-за сдвинутого окна. — Давай уже, я не могу тебя держать…» И выставленная оконная рама пошла внутрь, повернулась на бок и была аккуратно вынута наружу. А топор с невнятным ругательством упал вслед за ней, но звона, стука или более громких ругательств, к счастью, не последовало. В чулан, тяжело цепляясь брюхом за подоконник, вполз сначала бледный Свит, и сразу сел рядом с Белкой на пол, потому что был в себе примерно наполовину — ни у Белки, ни у того, кто лечил его после, довести до конца дело лечения силенок так и не хватило. Так что Свитти все еще выглядел мертвецом, восставшим из гроба. Сине-зеленым и качающимся. Но все-таки восставшим. А за ним Кириак, которого, по словам инспектора, должны были еще вчера насмерть задрать живоволки. Этот действительно восстал и жив-живехонек. И вот кто бы объяснил…
— Ш-ш-ш, тихо! — скомандовал шепотом Кириак. — Сейчас развяжу, только громко не радуйся!
Где там радоваться, задергалась Белка. Со зла не убить бы кого…
Наконец руки, ноги и рот у нее были свободны, но ни заговорить, ни встать и подвигаться она еще какое-то время не могла. Все онемело, а рот правда растянулся едва не от уха до уха, местами пересох, местами, наоборот, наполнился слюнями, и отплевываться от жеваной тряпки ей предстояло еще долго. Ощущения в целом были отвратительные. Белка на десяток вдохов просто легла ничком на рассыпанные книги. Отдышаться, отплеваться, прийти в себя. Лежала, пережидала ломоту, молча разминала кисти рук.
— Ты спросишь, что мы тут делаем, — предвосхищая расспросы, проговорил Кириак. — Легко можно догадаться: тебя спасаем. Мы со Свитом поговорили и пришли к выводу, что не согласны с инспектором Вернером. А он вряд ли удет согласен с нами. Но, когда он вернется с помощником прокурора и солдатами, стая уже может рассыпаться в тень, и хвостов тогда не найдешь, ничего тогда не докажешь.
— Еще бы, — Белка сказала два слова и закашлялась. — Это поганец Бури все подстроил…
И тут до Белки дошло очевидное: возле волшебной избушки злодеев было двое. Она с трудом поднялась и внимательно посмотрела на Свитти. Сипло спросила:
— Так ты им не помогал?.. А второй тогда кто?
Свит молча пожал плечами.
— Расскажите, что творится, — попросила Белка. — Ни чешуи не понимаю.
— Особо ждать и рассказывать некогда, — поторопил ее Кириак. — Встать-то можешь? Надо выбираться отсюда.
Белка помотала головой:
— Пока не очень. А идти куда? Ко мне домой нельзя, опять схватят. К Свиту тоже. А больше я не знаю… Если только к Кракле, но туда далеко. Днем нас заметят, надо по темноте…
— Сюда же в школу, но в подвал. Там комнатка есть, в ней раньше раньше дед-сторож жил, — предложил Свитти. — Переберемся аккуратно вдоль стены, по следам не поймут, кто и куда.
— Погодите, — сказала Белка. — Меня тут шкафом задвинули, чтобы не побеспокоил никто. Сюда до завтра не придут. Там в деревне-то что творится?
— Да поминки там, — махнул рукой Кириак. — Покойника уже в похоронную баню к дубу выносят, ночью сожгут. Они думают, с волками всё, покончено, это тоже отметить хотят. Там возле лога в зарослях много костей нашли, инспектор на славу постарался. Теперь поминальные столы накрывают. Сейчас во-от такую бутыль самогона в класс несли.
Белка недовольно шмыгнула носом: как же, инспектор им старался! Да если б она знала, что так повернется, инспектору бы эти дела и оставила — пусть хоть обстарается весь. Но сейчас Белку интересовало другое:
— А Хродиха чего?
— Недоношенного родила, того гляди дите помрет. Да и сама… не очень. Я там был, но ушел быстро. Не умею в таких делах помогать, и на Свита, — Кириак кивнул на лучшего ученика школы, — потратился. Он же как я в тот раз — совсем синий был. Так что на меня особо не надейтесь сегодня. Нет резерва.
Белка пощупала резерв внутри себя, но тоже не обнаружила ничего существенного. Попытки действовать мыслью силу-то жрали, а реального отклика не приносили. Много запаса разбросалось впустую.
— Хрода торопятся хоронить, чтоб покойник с собой самых слабых в семье не пригреб, — мрачно сказал Свитти. — Спешат очень. А деревня к ночи будет в дым, можно не осторожничать. Завтра, сказали, может, и инспектор с законниками вернется, чтобы преступления расследовать и виновных наказать. Завтра или послезавтра. Так пойдем в сторожку-то?..
Свит словно боялся на Белку посмотреть прямо, опускал голову. Ну и заштопанную щеку отворачивал, словно не Белка же ее ночью и шила.
— А… — хотела сказать Белка, но поняла, что мыслей слишком много. — Я не знаю, что мне делать, куда идти. Я бы, честно, в лес бы лучше убежала. А тут бы пусть с законниками сами разгребались. Только погреб закрылся и
