Спорим, будет больно! - Кира Фарди
Почему я защищала Арчи? Почему? Надо было плюнуть на обоих уродов и уйти. Пусть бы поубивали себя, какое мне дело до них? Голос, зовущий меня, все приближался. Я нервничаю, не могу решить: спрятаться или ответить.
«Черт! Сколько ты будешь от него прятаться и убегать? – ругается внутренний голос. – Пора поговорить!»
Я решительно встаю. Ну, решительно – это громко сказано. Просто усилием воли поднимаю себя за лямку купальника и заставляю пискнуть:
– Я здесь, – откашливаюсь и уже кричу: – Я здесь. Сюда!
Из леса выскакивает Арчи и сразу бросается ко мне. Что со мной творится, не знаю. Громко перевожу дыхание, понимаю, что задержала воздух в груди, не в силах его выпустить. Вижу встревоженные глаза Арчи, его напряженную шею, мускулы на обнаженных руках, перекатывающиеся от движения.
Заметив кровь, он резко присаживается, рассматривает мою ногу, а потом подхватывает меня под колени и за талию и поднимает.
– Как ты меня напугала? – горячо шепчет прямо в шею он. – Я чуть не сошел с ума.
– Поставь меня, что ты делаешь? – возмущаюсь я, но вынуждена обнять его за шею, чтобы не упасть.
– Нужно промыть рану и обработать. И это не обсуждается.
Арчи говорит это строгим голосом учителя, и я робею, не знаю, что возразить. Смотрю, как дергается кадык на его шее при каждом слове, и сама сглатываю.
Когда ненавистный мажор стал таким важным для меня? Не понимаю.
Глава 26
Уваров несет меня через лес, а я молчу. Эмоции переполняют душу настолько, что сдавливают горло, я дышать боюсь, потому что вдруг осознаю, что ничего, кроме купальника, на мне нет. Каждый судорожный вдох поднимает грудь, а она задевает кожу мажора, и я думаю только о том, что он чувствует в этот момент.
Или ничего не чувствует.
Совсем. Защитил просто от придурка Глеба. После гибели Зинки несет ответственность за меня.
Но сердце в его груди тоже стучит гулко и часто. Это волнует и тревожит.
Наконец показывается просвет между деревьями.
– Отпусти меня, – я сдавленно прошу Арчи. – Дальше я сама справлюсь.
– Справится она, – ворчит в ответ он. – Все время в неприятности попадаешь, когда меня нет рядом.
– Я попадаю?
– А кто же? Вот спрашивается, куда поехала без защиты?
– Света сказала, что будут Антон и Венька. Я не знала о других, – и тут соображаю: я же оправдываюсь.
Щеки заливает краска, от смущения не знаю, куда спрятаться, злюсь на себя. Руки, обхватившие шею Арчи, потеют. Еще больше теряюсь, пытаюсь спрыгнуть.
– Куда ты все время рвешься? – встряхивает меня Уваров. – Успокойся уже!
Когда он встряхивает меня, наши тела разлепляются, между ними пробегает ветерок. А когда снова прижимает, я жар тела Арчи передается и мне. А он пылает будто в огне, и через миг начинаю пылать и я.
Просвет между деревьями воспринимаю как спасение. Больше не будет интимной жаркой тени, которая будоражит кровь и отключает рассудок. Арчи выходит к озеру, но неудачно. Я вижу нашу стоянку, машины, палатки, вдыхаю запах костра и шашлыков.
А заметив головы, повернутые в нашу сторону, вскрикиваю:
– На нас смотрит!
– Пусть. Теперь ты под моей защитой, – Арчи шагает к воде и кричит: – Антоха, неси аптечку.
– Окей! – отвечает знакомый голос.
Я приглядываюсь и холодею: вместо брата мажора к нам бежит Тоха. Тот самый… из-за которого Зинка…
Отчаяние душит меня. Получается, все извинения мажора гроша ломаного не стоят? Обман! Кругом обман! А я уши развесила, готова была уже простить.
Я отталкиваю Арчи, спрыгиваю на землю.
– Да пошли вы все, уроды убогие! – шиплю сквозь зубы и хромаю к воде.
Уже не волнуют раздетый вид, раненая нога. Все отлетает прочь, кроме мысли: вокруг одни предатели, а я дура, раз вечно попадаюсь в идиотскую ловушку.
– Варь, я не знал, что Севка позвал их.
Арчи пытается удержать меня за руку, я вырываюсь.
– Вали отсюда, иначе… будет больно!
– Помню, помню, – усмехается мажор и уходит.
Вот просто разворачивается и уходит. Я прыгаю на одной ноге и хлопаю ресницами. Его поведение сводит с ума. То любовь льется от каждого взгляда, слова, действия, то вдруг холодом обдает.
Ко мне подбегает переполненная эмоциями Светлана.
– Варь, Варь, представляешь!
Ее глаза горят, она смотрит, как я споласкиваю ногу, но видно, что ей хочется рассказать что-то пикантное.
– Не представляю, – отвечаю холодно, погруженная в свои мысли.
– Арчи будто сошел с ума, когда услышал твой крик.
– Какой?
– Ну, ты звала на помощь.
– Пока ты лежала на пляже, он глаз не сводил с кустов, за которыми ты пряталась. Постоянно нервничал и хотел бежать к тебе.
– Тогда почему не побежал, когда Глеб пошел в ту сторону? Или хотел выждать нужный момент?
И тут меня будто током пробивает. А вдруг эти двое договорились? Глеб должен был напугать меня, а Арчи спасти. От этой мысли лоб покрывается холодной испариной, забываю о боли в раненой ноге, наступаю подошвой на песок и вскрикиваю.
– Ой, у тебя кровь.
– В-вижу, – стискиваю зубы. – Есть салфетки?
– Сядь, я обработаю рану, – предлагает подбежавший Арчи.
– Обойдусь!
– Варя, хватит уже!
Он резко толкает меня на песок. Я плюхаюсь на попу и вскрикиваю. Арчи споласкивает ногу, аккуратно промокает ее салфетками, потом заклеивает пластырем. А сверху надевает носок и сланец.
– Я так не пойду.
– Еще как пойдешь, – шипит он, – побежишь!
– Вот именно! Пора сбегать. Я ни минуты здесь не останусь. Особенно с этими.
Я кошусь в сторону Витали и Тохи, которые стоят возле машин и переговариваются о чем-то. Они периодически бросают взгляды в мою сторону, и у меня мороз бежит по коже от них.
– Я тоже с ними не останусь. Поехали?
Уваров протягивает мне руку. Я смотрю на нее, а в душе настоящий раздрай. Довериться или нет? С одной стороны, Арчи меня постоянно выручает, а с другой, остаются сомнения.
Но и здесь оставаться не хочется. Сидеть за одним столом с врагами? Нет, и еще раз – нет!
– Хорошо, но мне надо переодеться и забрать вещи.
– Давай.
Мы вместе шагаем к стоянке, я сразу иду к палатке, Арчи направляется к машине. Следом за мной в палатку ныряет Светка.
– Ты меня хочешь оставить одну? – возмущается она. – Если бы я знала, что так будет, ни за что бы тебя не позвала!
– Свет, пойми, мне некомфортно здесь. Из-за тех двух, что приехали последними, у меня погибла подруга. Я не хочу с ними ни есть, ни разговаривать.
– Пора забыть уже!
– Кому? – я замираю с шортами в руках. – А это ты видела? – показываю на шрамы на лице, – и это, – вытягиваю кисти рук. – С них живьем кожа слезала. Как об этом забыть?
Светка бросается ко мне на шею и всхлипывает.
– Прости, я же не знала. Ты выдаешь информацию частями, вот у меня и не сложилось полной картины.
– Я уеду, не обижайся, – смягчаюсь и я. – С тобой останется Нина. У тебя же нет предубеждения по поводу Витали и Тохи. Но будь осторожна, не удивлюсь, если они что-то подсыпят в напиток.
– Вот сволота!
– Еще какая!
Я выхожу из палатки, Арчи разговаривает с бывшими приятелями. И опять сердце щемит, в памяти все свежо, а ярость заполняет душу.
Я разворачиваюсь и, пока меня не заметили, ухожу в лес.
Бреду медленно, раненая нога не позволяет разогнаться. Держу дорогу в пределах видимости. Если Арчи поедет, сразу его замечу. Но уже после первых метров понимаю: далеко не уйду, еще и рюкзак плечи оттягивает.
Телефон вибрирует в кармане – Арчи.
– Ты куда пропала? – голос встревоженно дрожит, и сразу теплом наполняется душа.
– Не могу видеть Виталю и Тоху. В душе такой бунт начинается!
– Они хотели попросить прощения.
– А что оно даст? Зинку уже не вернуть, – я вдруг всхлипываю.
– Варь, где ты? Не плачь. Я еду.
Шум мотора я слышу почти сразу и выхожу на грунтовку. Машина показывается из-за поворота. Большая, черная, она надвигается как неотвратимая беда. Почему-то именно такое чувство возникает в душе. И опять подавляю желание спрятаться, пешком не доберусь до трассы, а там
