Авиатор: назад в СССР 9 - Михаил Дорин
— Погодите, Мила Григорьевна. Вы не слышали, что я сказал кубинским товарищам? У меня будет помощник, — сказал я, и переводчица вернулась назад.
— Товарищ Родин верно говорит. Предлагаю майора Гусько — замполита нашей эскадрильи, — указал на Савельевича Гнётов.
— Нет, командир. Нужен именно Барсов, — произнёс я и на меня все уставились, будто я им только что открыл вселенную.
— Исключено, — первой произнесла Андреева.
— Поддерживаю, — вторил ей Гнётов.
— Как бы… да, Серый. Нелогично, — нехотя произнёс Гусько, а Марк продолжал молчать.
— Очень даже логично. Кубинцы думают, что Барсов — заслуженный человек и сами попросили, чтобы он был инструктором тоже.
— Почему? — удивилась Мила.
— Для начала, потому что вы им так перевели. Если бы я сказал им «нет», это было бы совсем нелогично. Им нужны лучшие инструктора, а нас таких, по нашему докладу, двое.
— Я специально перевела им, что он имеет три ордена Ленина, а не Звезды Героя, — возмутилась Андреева.
— Тем самым, подставили и себя тоже. Орден Ленина весьма высокая награда и они это понимают. Так, что вы в одной лодке с нами, — улыбнулся я.
Настроение у всех убавилось. А вот Марик, наоборот, слегка повеселел.
— Прекрасно, — топнула ножкой Мила и пошла в сторону кубинцев.
Гнётов пару минут возмущался, но затем отпустил меня дальше вести занятие.
Первую неделю я решил заняться только отработкой техники пилотирования. Пускай у этих лётчиков уже и был достаточный опыт боевых вылетов в Анголе, но МиГ-21 для них по-прежнему совершенно новый самолёт.
Стоит сказать, что осваивали они новый самолёт быстро. Вполне им хватило нескольких полётов в паре, чтобы уже спокойно держаться за мной и выполнять основные манёвры. Между вылетами я успевал давать немного теории и разбирать с ними ошибки. Никогда бы не подумал, что буду объяснять иностранцам, что они неправильно летают.
В один из таких разборов на травке за капониром, мне пришлось досконально объяснить своему подопечному, что он неправильно заходит на посадку.
— Ты подходишь к полосе, — показывал я на макете МиГ-21 этап выравнивания. — Взгляд переносишь чуть вперёд, понимаешь?
— Си! Да, маэстро, — кивал лысый усач Хорхе Бенитес.
— Обороты двигателя снижаешь. Эм… эволюсьон менос, верно? — показывал я рукой движение перевода рычага управления двигателем.
— Маэстро, си, — соглашался Бенитес. — Так ведь я посадка сделать?
— Сделать-то ты сделал, но начал прыгать по полосе, — сказал я, и тут уже мне в переводе помогла Мила.
Бенитес соглашался, задав при этом ещё несколько вопросов по технике пилотирования.
Марик же всё это время стоял рядом и не сводил глаз со жгучей брюнетки Милы. Она продолжала быстро переводить планы на завтрашние полёты.
— Товарищ Родин, а можно… перерыв? — сказала Андреева, у которой уже язык заплетался столько переводить.
Девчонка и на полётах сидит рядом с руководителем, подсказывая в эфир на испанском. Теперь ещё и на разборе тараторит, как умная колонка из будущего.
— Да, конечно, Мила Григорьевна, — кивнул я и объявил перерыв.
Уставшая переводчица прошла мимо всех, удостоившись оценивающих её фигуру взглядов.
— Я отойду, маэстро? — спросил с издёвкой у меня Барсов и побежал вслед за Андреевой.
Кубинцы зашептались между собой, а Кампос Лопес подошёл ко мне.
— Маэстро Родио, Милагрос и компанеро Барсов между собой аманте? — спросил темнокожий капитан, намекая на взаимные чувства между Андреевой и Марком.
— Нет, — замотал я головой, но по довольной ухмылке Лопеса было видно, что он мне не поверил.
— Милагрос красавица. Эрмоса! — похлопал он меня по плечу, будто намекая, чтоб я не упускал своего шанса.
Я и не отслеживал, насколько близко стали общаться переводчица и наш Осмонский Казанова. У меня было больше головной боли с обучением кубинцев.
Следующий день начали с изучения тактики воздушного боя. Для этого я вывел всех на свежий воздух, как когда-то и меня учили мои инструктора. Прямо на стоянке самолётов я показывал, как нужно начинать бой с истребителями новых поколений, у которых есть неплохие радары.
Изначально со мной пару человек не согласилось.
— Маэстро, а как же ракеты? У «Миража» они бьют дальше. Что тогда делаем? — спросил короткостриженый старший лейтенант Рауль Фалькон.
— Чтобы пустить ракету, вас сначала нужно обнаружить и захватить в прицел. При должном использовании местности мы выходим из зоны поражения прицела «Миража», — ответил я и наглядно показал на схеме, как использовать местность Анголы.
И тут есть особенности. Привычный для меня горно-холмистый рельеф занимает центральную часть страны. Вдоль побережья океана — прибрежная равнина.
— Так как вы уже летали в этих районах, то понимаете всю сложность полётов. Чем дальше на юг и восток страны, тем рельеф более пустынный. А значит, вас будут видеть их локаторы, — сказал я.
Проблема для кубинцев, если они собираются воевать на МиГ-21, в том, что нет гарантии, в какой версии у ЮАР может использоваться «Мираж» Ф-1.
— Это может быть как версия Ф-1А с дальномером, который видит на 8 километров. А может, и Ф-1С-100 или Ф-1С-200 с РЛС и дальностью захвата 45 километров, — объяснил я.
Тут-то и я им рассказал о нашем афганском опыте борьбы с Ф-14. Про сбитого мной иранского аса я умолчал, поскольку помнил о подписке с неразглашением подробностей той истории.
— И как будем поступать, маэстро? — спросил у меня Лопес.
— Всё просто. Жмёмся к земле. Идём на высокой скорости, а затем выполняем атаку. При этом, для связи с офицером боевого управления подымаем ретранслятор, прикрываем его и получаем команды о местонахождении нашего противника.
В этот же день решено было опробовать подобную тактику. За цель пустили двух кубинцев, а мы с Мариком на «спарках» с нашими подопечными.
Взлёт произвели штатно, собрались в пару и на предельно-малой высоте пошли в сторону горного хребта.
— Хорхе, снижаемся плавно, — сказал я, но на русском было сложно чего-то от кубинцев добиться. — Суавементе бахар, — произнёс я на своём ломаном испанском.
— Си, маэстро, — ответил он мне по внутренней связи и резко пошёл вниз.
Его ведомый, естественно, за ним сперва не пошёл.
— Забыл дать команду, — сказал я, наблюдая, как следует за нами самолёт Барсова и его обучаемого Лопеса. — Декрето не забывай.
— Понял. Декрето компанеро.
Высота уже 200 метров и Хорхе вывел машину из пикирования. Следом пристроился и его ведомый. Слева от нас Сандалашский хребет, ведущий в горный район Чимгана. Где-то вдалеке видны предгорья Тянь-Шаня.
Под нами изумрудные поля растительности, прозрачные глади нескольких горных озёр и небольшие деревеньки. Ноги держу наготове, чтобы быстро поставить на педали, а ручку управления самолётом постоянно сопровождаю. Пока Хорхе ещё сильно таскает машину из стороны в сторону. Либо пытается справиться с восходящими потоками, но на такой скорости они влияния особого не оказывают. Либо просто любуется склонами, вращая головой из стороны в сторону.
— Хорхе, ты смотришь перед собой? — спросил я, когда наш самолёт совсем уже уклонился влево.
Так, недолго и крылом чиркнуть по горному склону.
— Вперёд смотреть, маэстро. Я так делать, — ответил Бенитес.
Мы приближались к месту выполнения манёвра. Самолёт-ретранслятор передавал нам команды, а мы готовились выполнить разворот с набором высоты.
— 505й, десять километров до точки разворота, — передал нам команду офицер боевого управления через ретранслятор.
— Понял, — сказал я и посмотрел назад.
Ведомый шёл рядом, слегка покачиваясь с крыла на крыло. Хорхе же держал самолёт ровно. Но сейчас ему предстоит выполнить манёвр.
— Не забудь декрето компанеро, — подсказал я Бенитесу.
— Си, маэстро.
— Пять километров, — снова ретранслировали нам команду ОБУшника.
Хорхе на испанском дал предварительную команду ведомому и ждал дальнейших указаний. Высшая точка гор слева была сейчас около 2000 метров. Этот хребет кубинцам нужно будет перемахнуть и выйти в заднюю полусферу своему условному противнику.
— Внимание, влево на курс 260°, — передали нам команду и самолёт, задрав нос, пошёл в набор.
Ручку на себя дёрнул Бенитес сильно. Я даже слегка вжался в кресло от такого манёвра. Перегрузка пошла вверх, обороты Хорхе держал на форсажном режиме. Ведомый справа чуть отстал, но главное, чтобы он также выполнил разворот как можно ближе к хребту.
Приближаемся к высшей точке. Высота уже 1900.
— Влево, — на ломанном русском кричит в эфир Бенитес и аккуратно перемахивает через
