Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко
Яр резко шагнул ко мне и сдавил до боли руками мою талию. Тряхнул как куклу.
— Это не мой сын. Помни об этом. Это наш сын, Виктория. И если я ещё раз услышу от тебя подобное…
— Выгонешь с голым задом на улицу, а Алису отберёшь? И тогда тебе для двоих детей уже нужна будет нянька? — я медленно сходила с ума. Все инстинкты отключились. Я отстранённо смотрела на себя со стороны и не представляла, что делать дальше.
Бороться со скандальным в прямом смысле адвокатом Ярославом Воскресенским у меня никогда сил не хватит. И денег тоже. Бежать от мужа Яра я не смогу, потому что он контролировал всю мою жизнь, в целях безопасности, конечно. Увезти Алису за границу, так меня без его разрешения не выпустят. Подать на развод? Это будет эпично. Милый домашний кондитер с блогом в соцсетях против акулы судебной системы. Да у него друзья то прокуроры, то судьи.
Что мне делать?
Ждать, готовиться, затихнуть…
— Вика, ты перегибаешь… — холодно заметил Яр и провёл костяшками пальцев мне по лицу. — Не заставляй меня делать больно нам всем.
Яр отстранился от меня, прошёл по квартире, что-то сказал ребёнку и, остановившись у двери, ещё раз повторил мне:
— Реши вопрос с ребёнком до моего приезда с работы и мы все обсудим. И прошу тебя приведи его в порядок. Через неделю встреча с мэром, надо чтобы мы выглядели счастливой полноценной семьей…
Дверь захлопнулась, а я в ужасе сползла по стене. Меня захлёстывала горечь, отчаяние и боль. Я сжалась вся в комок, слёзы обжигали глаза.
Тяжёлые напольные часы в кабинете Яра звякнули один раз.
Что мне делать?
Что с ребенком делать? Он же… Он же не виноват, но я не могла без боли даже имя его произнести. Господи, что станет с Алисой? А мама моя когда узнает…
Невесомые шаги.
Тихое дыхание где-то рядом.
Я поднимала глаза медленно.
Носочки с помидорками. Штанишки темно-коричневого цвета зашитые возле левого кармана. Растянутый свитерок. Высокий воротник, который прятал тонкую шею. Маленький ротик приоткрытый. Покрасневшей носик. Напуганные темные глаза. И дрожащее:
— А когда вы меня к маме отведёте?
Ребёнок приблизился ко мне на расстоянии вытянутой руки. Он все так же сжимал медведя и теребил манжету свитера.
— Я не знаю кто твоя мама… — тихо сказала я, боясь отвести взгляд от малыша. — Я бы с радостью…
Мальчик тяжело вздохнул. По щекам пробежали слёзы. Он нервно вытер их рукавом.
— Я даже не знаю куда тебя отводить, малыш… — попыталась объяснить я.
— Астраханцева одиннадцать… — выдохнул мальчик и нахмурил бровки. — Квартира семь…
Глава 4
Я замерла.
— Это точно адрес где ты жил? — спросила тихо, стараясь не делать резких движений.
Малыш кивнул.
— Меня бабушка заставила выучить… — признался Матвей и его губы дрогнули.
— У тебя и бабушка есть? — уточнила и тихонько поднялась на ноги. Матвей теперь посмотрел на меня снизу вверх и его губы задрожали. В глазах застыли озера слез, а потом срывающийся детский голос прозвучал:
— Мне сказали бабушка умерла…
Матвей поднял медведя и вдавился личиком в плюшевую голову, а я стояла и не знала, что делать. Нет. Я знала, что Алису надо прижать к себе, перетянуть на колени и качать. Но это был чужой ребёнок…
Не мой.
И он со страхом вышел ко мне.
И все было так ужасно, что я хотела кричать на Яра, потому что оставил меня одну с мальчиком, который был как бомба замедленного действия.
Я присела на корточки. Протянула руку. Постаралась коснуться кончиками пальцев ручки Матвея. Это было сложно и просто одновременно. Надо набраться смелости и сделать это.
Как только мои пальцы сомкнулись на ладошке малыша, медведь упал на пол. Матвей нервно и быстро стал вытирать щечки.
— Ты мой маленький… — не выдержала я, и Матвей шагнул ко мне. Я положила ладони ему на плечи. — Ты мой хороший…
Мой голос дрожал, и я сама плакала, глядя на рыдающего ребёнка, и не могла ничем помочь. Матвей замотал головой, видимо, избегая жалости, потому что от моего сочувствия, он только сильнее заходился рыданиями.
— Ты мой чудесный… иди сюда… — трясясь сама, предложила я, и Матвей шагнул ко мне и упёрся лбом мне в грудь. Он не плакал в голос, а просто вздрагивал от слез, которые пытался сдержать. — Ты мой хороший. Хороший мальчик…
Что надо сказать малышу, чтобы он успокоился после известия о смерти близкого?
Я сама никогда не знала, как надо поступать в таких случаях. Поэтому погладила Матвея по спине, запустила пальцы в мягкие пушистые волосы.
— Ты мой мальчик. Ты мой хороший. Давай ты мне все расскажешь если сможешь… — попросила я, чтобы хоть как-то разобраться в ситуации. У меня это и так выходило плохо, а с плачущим ребёнком в руках так вообще…
— Бабуля… она болела. Она старенькая… у неё палочка была… — рвано выдавал Матвей, а я прикидывала. Если любовница мужа младше меня, то ее мать должна быть примерно ровесницей моей матери, но она не старенькая. «Старенькие» дети говорят про прабабушек…
— А мама? Мама, что говорила? — я прижала к себе Матвея, ощущая в своих руках хрупкое маленькое детское тельце. Малыш не вырывался и шёл на контакт.
— А мама ушла… — выдохнул все же Матвей и начал опускаться на колени. Я тоже села на пол. Скрестила ноги по-турецки и прижала к себе ребёнка.
Я старалась не думать о том, что он сын моего мужа. Внебрачный сын. Я вообще из этой задачки вычеркнула мужа и искала решение как помочь мальчику.
— Давно? — тихо спросила я, перебирая пальцами мягкие волосы на затылке малыша. Он кивнул и снова всхлипнул.
— Бабушка говорила, она много работала. И ей надо было уходить, и мы с бабулей были вдвоём… — выдавал по чайной ложке Матвей и цеплялся пальчиками в мою кофту. А я прикусывала губы и давила в себе поспешно рвущиеся вопросы.
— Ты моя маленький… — раскачивалась я вместе с Матвеем, не представляя, что делать дальше. Что могло случиться с его матерью? Где она работала? Его растила бабушка? Как Яр вообще познакомился с матерью Матвея? Какая у них была договоренность по проводу мальчика? Яр содержал ребёнка?
Вопросы плодились быстрее чем я успевала их запоминать. Яр очень обдуманно поступил, сбежав и оставив меня с ребёнком. Сейчас он продумает защиту и вечером уже будет разносить мою бумажную стену из домыслов просто с первого удара.
