Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко

Анна Томченко

Развод. Внебрачный сын мужа

Глава 1

— Это Матвей, — хрипло сказал мой муж, прижимая четырёхлетнего мальчика к себе. — Он мой сын.

У меня перед глазами все заволокло слезами.

Малыш жался к мужу и обнимал маленькими ручками рваного медведя с выпавшим глазом. Растянутый свитерок прятал в своих рукавах маленькие пальчики.

У меня слова застряли в горле. Я хватанула воздух губами и пошатнулась. У меня земля уходила из-под ног, а сознание медленно затягивала дымка отчаяния.

Нет.

Быть не может.

— Прости, — дрогнул мой голос. — Что?

Я облизала пересохшие губы.

Сын.

Как сын? Чей сын?

В голове набатом звучали слова мужа. Я судорожно искала в ребёнке черты лица супруга. Я старалась не замечать одинаковые темные глаза, только у Ярослава от них веяло холодом, а у мальчика лютым животным ужасом.

Он боялся меня.

Женщины в хлопковом домашнем костюме, заплетенными косами и с венчиком в руках, с которого капало тесто для капкейков.

И я не понимала этого.

Я ничего не сделала.

Я же…

— Матвей, мой сын, — повторил муж. — Впрочем и твой теперь тоже.

Холодные бездушные слова, которые ножом вырезали у меня на сердце признание в измене.

Я отшатнулась и прижала руку к груди.

Яр не мог так поступить со мной.

Сколько лет малышу?

Три, четыре?

Сколько?

Если три года, то я тогда ходила беременной Алисой. И значит пока я переживала за нашу девочку, Ярослав развлекался с кем-то и нагулял сына?

— Я не понимаю… Ты что изменял мне… Ты… — слова приходилось выдавливать из себя по чайной ложке. Я не могла поверить в такое.

А если мальчик старше. Если малышу чуть больше четырёх, то измена была около пяти лет назад.

Когда я не выносила нашего сына.

Когда на шестом месяце беременности мне экстренно делали аборт из-за аварии, в которую я попала.

Я просто вызвала такси и поехала тогда к родителям, но в машину влетела иномарка, и я очнулась только через две недели. В реанимации и без своего сына.

И я…

Я думала, что сдохну прямо в той стерильной комнате, потому что у меня отобрали самое ценное. И Ярослав меня с ложки кормил и уговаривал, чтобы я не глупила, что у нас ещё будут дети, но прийти в себя я не смогла, даже несмотря на следующую беременность с Алисой.

У нас чудесная девочка трёх лет, но свою боль, своего малыша, которого у меня отобрали, я не забыла по сей день.

И значит пока я сдыхала, хотела кожу с себя спустить от бессилия и потери, Яр мне изменял и…

— Вика, тебе не надо ничего понимать. Тебе просто надо принять моего ребёнка, — сурово выдохнул муж и спустил мальчика с рук. Малыш тут же прижался к ноге мужа и посмотрел напуганно на меня снизу вверх. А Ярослав добил: — Ты ведь так и не смогла родить мне наследника…

Из моих глаз брызнули слёзы.

Я снова оказалась с больничной палате и голос медсестры холодный и неживой тихо проронил, что повреждения были такими обширными, что плод спасать было бессмысленно. Он бы умер в течении первых нескольких часов ещё из-за не до конца сформированных органов и увечий.

Она называла моего сына каким-то ужасным словом. Она не понимала, что он стал для меня жизнью, она…

А теперь Ярослав сверху добавил. Плеснул уксуса на открытую рану, которая с годами никак не могла затянуться и делала меня искалеченной и больной.

— Яр… — тихо позвала я. — Что ты творишь? Что ты делаешь?

Муж посмотрел на меня, прибивая взглядом к полу, и холодно выплюнул:

— Всего лишь пытаюсь сохранить свою семью.

— Приведя в неё ребенка от другой женщины? — спросила я, стараясь не повышать голос, чтобы не напугать малыша. Боже мой. Что станет с Алисой?

— Нет никакой другой женщины, — резко и зло выдал муж. — Ты его мать! В свидетельстве о рождении твоё имя, Виктория! Так что успокоилась и забрала сына. Или может мне его в детдом сдать?

Глава 2

При словах о детском доме меня скрутил неконтролируемый спазм боли, который парализовал конечности.

Я знала, что бывает в детских домах.

Одно время я оттуда не вылазила и только и могла, что заниматься волонтёрством, ведь после своей потери, я не знала как жить дальше.

И ещё дом малютки.

И эти несчастные дети, у которых большой пальчик сточен, потому что сосок нет и они постоянно муслякали пальчики во рту.

Слёзы покатились из глаз, и я нервно и судорожно покачала головой.

— Вот так, — довольно заметил Ярослав и подтолкнул мальчика ко входу в зал. Малыш заметался и наклонился стянуть с себя ботиночки с побитыми носиками.

Господи.

Поношенные вещи, разорванный медведь…

Неужели Ярослав такое чудовище, что не давал денег на содержание ребёнка?

— Яр, что ты делаешь? Яр… — тихо шептала я, не в силах справиться с болью, которая разливалась по телу словно смешанная с кровью.

— А что я делаю? — зло спросил Ярослав, заведя мальчика в зал и вернувшись ко мне в коридор. — Что? Мне его отвезти в детский дом? Так лучше, да? Тебе не будет глаза мозолить, мне напоминать об ошибке. Все в шоколаде!

— Где его мать? Где та с кем ты мне изменял? — стараясь держаться, спросила я.

— Нет ее. И никогда не будет! — рыкнул на меня Яр и схватил ключи от машины. — И чтобы больше ни слова не слышал про это. Ты мать Матвея. Он твой сын! Поняла?

Я отрицательно закачала головой.

Это бред.

Сумасшедший бред, в котором я осталась с момента потери моего сына. И сейчас мне надо просто собраться и открыть глаза. И будет палата…

— Ты же понимаешь, что не в ребёнке дело? — спросила я, пропуская мужа на кухню, где я готовила один из заказов. Ярослав громко хлопнул дверцей ящика и обернулся ко мне. — Ты же понимаешь, что дело в том, что ты предал… Нас предал. Дочь свою предал. Ты понимаешь?

Ярослав зажал пальцами глаза и отбросил открытую бутылку минералки в раковину. Шагнул ко мне. Сжал пальцами мои щёки, вынуждая вытянуть губы вперёд.

— Предательство это если бы я вышвырнул тебя после с дочерью на помойку в одних трусах. А это всего лишь ребёнок, — Ярослав оттолкнул меня к стене и прошёл мимо, направляясь в коридор. — И