Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко
Муж перевёл взгляд на меня. Тяжело выдохнул.
— Вика, ты не должна даже задумываться о разводе…
У меня в глазах все потемнело.
Ярослав предлагал мне просто проглотить все это? Растить его внебрачного сына, улыбаться знакомым, своей дочери сказать, чтобы мальчика она называла братом и забыть о том, что муж цинично изменял.
— Как ты себе нашу жизнь представляешь после такого? — задрожав всем телом спросила я. У меня внутри словно плавились все органы по очереди. Каждый всплеск отдавался в солнечном сплетении спазмом.
— Очень просто, — развёл руками Ярослав. — Мы обычная семья, смотри: мама папа сын и дочка. Полный комплект.
— Это твой внебрачный сын! — прохрипела я, понимая насколько это цинично все звучало. — Пока я сдохнуть хотела, пока я ненавидела всех и весь мир, ты ходил и развлекался с другими женщинами.
— Это было один раз! — крикнул на меня Ярослав. — Давай казни меня теперь за то, что мне тоже было больно!
— Что ты знаешь о боли? — зашипела я, содрогаясь от подступивших рыданий.
— Достаточно, чтобы понимать, что там в зале сидит нежеланный и ненужный ребёнок. И будь моя воля он бы вообще на свет не появился!
Ярослав рубил такими фразами, что у меня внутри все леденело. Острые иголочки холода проникали в органы и отравляли их. Они забирались в душу и рвали ее на части.
— Ярослав, ты же не чудовище… ты не можешь так говорить… — произнесла я, чтобы хоть как-то попытаться распутать эту ситуацию. — Почему этот малыш вообще оказался здесь? Что случилось?
Ярослав поджал губы и сдавил пальцами виски.
— Вика, ты можешь хотя бы не добивать меня? Я тебя о многом прошу?
— Ты не просишь, а приказываешь принять твоего внебрачного ребёнка словно котёнка с улицы. Это ребёнок. У него есть мать. Есть семья. Почему я должна его растить? Почему…
— Так, Вика! — Яр резко шагнул ко мне и схватил за плечи. Сжал их. — Давай проговорим кое-что. Никакой семьи нет. Мы его семья. Матери другой кроме тебя нет. И я надеюсь, ты понимаешь, что только от тебя зависит как мы будем дальше жить?
— В каком плане? — я смотрела на мужа и не узнавала. Это какой-то монстр. Он просто сделал нашу жизнь адом. Что я скажу Алисе? Что скажу родственникам?
— В таком, что у нас есть несколько раскладов, — облизал губы муж. — Ты сейчас идёшь в зал и приводишь ребёнка в порядок, знакомишь с домой, сама с ним знакомишься, после Алису с ним познакомишь и вечером мы все обсудим и будем жить долго и счастливо.
Циничные злые слова. Неправильные выводы. Я тонула во всем этом и захлёбывалась болью.
Ярослав он же не такой.
Он же был хорошим, добрым, отзывчивым мужем.
— А есть другой вариант, — продолжил более холодно муж. — Ты сейчас закатываешь истерику, устраиваешь скандал, собираешь вещи, кричишь, что мы разводимся…
Я похолодела, боясь представить, что дальше скажет Ярослав.
Пальцы онемели.
В душе все заходилось огнем, будто бы лесной пожар внутри разгорался.
В груди больно тянуло.
В ушах звенел пульс.
— И в таком случае сваливаешь нахрен. Но одна. А про Алису можешь забыть. Решишь уйти, уходи как пришла — одна, с пустым чемоданом и без денег. А задумаешь судиться, я тебя лишу родительских прав и дочь ты никогда больше не увидишь! Поняла?
*** Милые мои, рада вам на страницах новой истории. Я безумно счастлива писать для вас и всегда рада вашей обратной связи, поэтому не стесняйтесь, ваше мнение очень важно для меня. Вы самые нереальные, люблю от земли до неба)
Глава 3
— Как ты можешь? — хрипло спросила я. Яр невесело усмехнулся и, прижав меня к себе, прошептал на ухо:
— Просто… и поверь если мне надо будет это все сделать, чтобы сохранить семью, я это сделаю… — муж отпустил меня и посмотрел в глаза продолжил: — Ты же знаешь меня…
Знала.
Человека, который беззвучно давился слезами в палате. Человека, который помогал мне заново учиться ходить: шрамы остались не только на моей душе, но и на теле, мне вставили металлическую пластину в позвоночник, перебрали половину костей, я вся была перебинтована как нелепая тканевая кукла. И Ярослав был рядом. Я чуть меньше года не могла садиться, только два часа в сутки, все остальное время либо стояла, либо лежала, и Яр возил меня на все реабилитации сам. Помогал заново держать в руках ручку и сам же делал мне уколы. Обезболивающее. От него резало желудок. А ещё Яр научился делать перевязки, когда приходящая медсестра брала выходные.
Мы прошли через ад.
Я не хотелось ничего.
Я не хотелось даже жить.
И мое состояние после аварии позволяло это сделать, но боролся Ярослав. А теперь…
— Что ты сделал? — спросила я, стараясь от шока не кричать. — Как ты мог так поступить с нами? За что? Яр?
У мужа дрогнули крылья носа. Губы сжались в тонкую линию.
— Это была случайность, — холодно протянул муж, вновь натягивая маску отстранённого жёсткого адвоката. — И ты знаешь мою позицию. Лучше бы ребёнка не было. Но я слишком поздно обо всем узнал.
— Это твой сын. Как ты можешь такое говорить? Про нашего сына ты тоже так сказал врачам? — спросила я в беспамятстве.
— Вика, не начинай, — хрипло сказал муж. Его голос вибрировал. — Займись лучше дедом. Накорми его. Шмотки там купи. К врачу запиши. Я черт знает, что ещё с ним сделать…
— Может быть вернуть матери? — тихо произнесла я, просто не узнавая супруга. И в этот момент он весь потемнел, словно туча накрыла.
— Ты его мать, — беспрекословно сказал Ярослав и снова звякнул ключами. — Тем более разве не этого ты хотела? Ты же хотела сына. Ты же знаешь, что больше не сможешь родить…
Слова прозвучали как пощёчина.
Клеймо женщины, которая не способна будет родить сына, навсегда прожгли на мне эти слова.
Да.
Я не смогла бы больше родить. Алиса, девочка моя… Врачи не рекомендовали мне беременеть, потому что как рожать с моими металлическими конструкциями не представляли. И когда я забеременела первое, что советовали, это сделать аборт. И я рискнула. Ещё раз прошла через боль. Было кесарево, и я долго не могла отойти от него, но дочку родила. И тогда же мне сказали, что больше не стоило повторять.
— Я не буду растить твоего нагулянного сына… — произнесла я лишь от отчаяния и боли, головой понимая, что за стенкой сидел ребёнок и на него надо
